"Томас Барнет Сван. День минотавра (Минотавр-1/3) " - читать интересную книгу автора

некогда знаменитого флота ветшали, раскиданные волнами вдоль берега, на
других команды набирались из египтян. Медный робот Талое2, страж побережья,
валялся, ржавея, невдалеке от Великого Зелёного моря, и никто не мог
вспомнить, каким образом можно его починить. Как брат царя Эак большую
часть времени проводил в царском дворце в Кноссе, а после смерти Миноса
занял трон. Будучи правителем мудрым, хотя порой и чересчур суровым, он
понимал, что варвары-ахейцы, живущие на материке к северу от Крита в
Каменных крепостях Пилоса, Тиринфа и Микен, строят корабли, чтобы напасть
на его страну. Ахейцы поклонялись Зевсу-громовержцу и Посейдону -
колебателю земли, а не Великой Матери; в военном искусстве они добились
огромных успехов, и когда глубокой ночью на прибрежный критский город
обрушивались десятки кораблей, носы которых украшало изображение орла, это
уже напоминало не просто набег, чтобы награбить золота и увести рабов, а
небольшое вражеское нашествие.
Предвидя возможное падение Кносса, Эак отправил детей - Tee тогда было
десять лет, а Икару девять - во дворец Ватипетро, который находился в
десяти милях к югу от Кносса. Он был хоть и небольшим, но хорошо
укрепленным и обеспечен всем необходимым. В нем, кроме всего прочего,
имелась печь для обжига кирпича, пресс для получения оливкового масла и
ткацкая мастерская. На крыше стояла катапульта, и на ней лежал один из
планеров, созданных покойным ученым Дедалом. На случай осады слугам был дан
приказ поместить детей на этот летательный аппарат, сделанный в форме рыбы,
и ударить по бронзовому спуску. Катапульта сработает, и дети улетят в
относительно безопасное место в центре острова.
Через шесть лет после переезда в Ватипетро, когда нашествие уже стало
реальностью и огромный дворец в Малии был захвачен противником, Тея
собирала в Северном дворе крокусы3. Ярко-желтые цветы, которые поэты
сравнивают с золотым шитьем, как волнистое руно покрывали землю, лишь в
одном месте финиковая пальма придавила их изогнутым стволом, сгибающимся
под тяжестью сочных плодов. Из соседнего двора доносились звуки работающего
пресса. Тяжелый кусок гранита измельчал черные оливковые ядрышки, потом
кашицу раскладывали по мешкам и придавливали деревянными досками, на
которые для тяжести клали камни. Но теперь не слышалось обычных восхвалений
Великой Матери. Рабочие - старики и подростки, которых не взяли в армию,
защищающую Кносс, были не веселы. Сборщиков не хватало, плоды слишком долго
оставались на деревьях, и масло из них получалось грубым и невкусным.
На Tee была бледно-лиловая юбка, собранная на талии в сборку, и блуза,
вышитая по вороту аметистовыми бусинами. Ей не нравились платья с открытыми
лифами, которые носили дамы при дворе, хотя у нее, молодой
шестнадцатилетней девушки, была высокая красивая грудь. Пять
каштаново-зеленых локонов, искусно уложенных служанкой Миррой, спадали на
лоб, и еще по три локона скрывали каждое ухо, подобно тому, как виноградная
лоза прячет поддерживающую ее решетку. Она походила на свежий цветок, но не
на полевой или лесной, а на заботливо выращенный в дворцовом саду; она была
нежна, как лепестки крокуса, и стройна, как стебель высокого египетского
лотоса. Но ни один земной цветок не мог соперничать с зеленовато-каштановым
оттенком ее волос и смуглостью ее кожи. Лишь в Подземном мире, где
Праведный Судия восседает на своем троне из оникса4, возможно, есть сады с
такими цветами, как Тея.
Не только внешность ее была прекрасна. Хрупкость сочеталась в ней с