"Чжан Сянлян. Мимоза " - читать интересную книгу автора

враждующие державы: а ведь мы неплохо ладили. Если угол его одеяла случайно
задевал мою подстилку, он одергивал одеяло с немыслимой торопливостью,
словно оно попало в огонь. А когда вата из прорех на моем одеяле приставала
к его тюфяку, он торжественно возвращал мне мельчайшие клочки, будто
потерянный кошелек владельцу. Невозможно было представить, как такой робкий
человек сделался "правым".
- Ешь, не стесняйся! - Начальник разделил лепешку и бросил половину на
подстилку Бухгалтера.
- Нет, нет, не надо...- Тот отбросил от себя половинку лепешки, словно
боялся обжечься.
- Ешь, чего ты боишься! - Начальник снова кинул ему кусок. Лепешка была
такой черствой, что даже не крошилась.
- Нет, правда, лучше ты сам съешь. - Бухгалтер, нервничая, перебросил
лепешку Начальнику.
- Да возьми же, наконец! Что, голод не мучит? - Начальник сделал еще
попытку. На этот раз лепешка упала ко мне на подстилку.
Бухгалтер уставился на нее, напряженно размышляя. Поднять? Но
подстилка-то не его. А может, он жалел меня и ему хотелось, чтобы лепешка
досталась мне? Но предлагали ведь ему... С другой стороны, быть обязанным
Начальнику...
Обстановка накалялась. Даже те, кто продолжал с подчеркнутым
безразличием заниматься своими делами - писать письма, читать, просто
размышлять,- все равно с напряженным вниманием следили за лепешкой. Редактор
и Лейтенант прервали партию в шашки на самодельной доске. Все ждали, что
будет дальше.
Половинка была крошечной, по весу - всего ничего. И цвет какой-то
странный, вроде шоколада. Кусок лепешки лежал на моей подстилке, а я
мучился, не зная, что предпринять. Накануне вечером я сварил и съел остаток
моркови, и с тех пор во рту не было ни крошки, что ж удивляться, если сейчас
у меня буквально слюнки потекли. Я не мог удержать слез обиды и унижения.
Стояла мертвая тишина.
Сквозь заклеенные бумагой окна проникал бледный свет снежного дня, и
люди в комнате казались смертельно-бледными. Наконец Бухгалтер убедил себя,
что лепешка не на его территории, а стало быть, ему нечего беспокоиться. Он
закрыл глаза и спрятал руки в рукава - вылитый монах, усмиряющий дух.
Начальник сохранял спокойствие. Он по-прежнему восседал на подстилке,
скрестив ноги, а взгляд его был прикован к наживке - какая, в конце концов,
ждет его добыча?
Но тут послышались шаги по снегу, кто-то легко и беззаботно напевал.
Я узнал голос женщины, которая два дня назад давала мне ключ.
Шаги приближались, вот они уже почти у самых наших дверей. С
невероятным удивлением все прислушивались. Даже Начальник навострил уши.
Донесся скрип, и дверь распахнулась. Никого. Несколько мгновений мы
тупо созерцали дверной проем, словно надеялись на чудо. Как-то неуверенно
женщина встала на пороге и, держась за притолоку, оглядела комнату.
- Эй, где у вас этот из "правых", который стихи поет. Его работа
дожидается.
Это она.
Она здесь и спрашивает обо мне.
Начальник обернулся и указал на меня: