"Евгений Сыч. Ангел гибели" - читать интересную книгу автора

видами спорта - плаваньем, теннисом, верховой ездой. Пламя безжалостно
высвечивает интимные подробности ее телосложения, все тайны его.
Прекрасное лицо искажают ненависть и брезгливость, словно хочется
красавице каменными ровными зубками закусить каменную же капризную губу,
уничтожив навязанную скульптором застывшую улыбку.
А вот мальчик, освещающий следующий марш. Ему невтерпеж бросить
светильник и убежать, с неохотой стоит он, освещая как бы в страхе перед
неизбежным наказанием. И следующий марш. И новая фигура в очередной нише.
И поворот. И коридор. И длинный-длинный зал с двумя распахнутыми
дверями. Снова лестничные марши, ступени, ниши. Иногда чудилось, что уже
был здесь когда-то, хотя быть здесь, конечно. Юрка никогда не мог. Просто
просыпалась в нем чужая, из прошлого, память. Навязчивость повторения
подсказывала очередные повороты и каменные символы. Он угадывал их еще не
видя, но практической пользы это не приносило: движение длилось.
Вот, кстати, и пустая ниша, не для меня ли приготовлена? Да это еще
посмотрим. Может быть, хозяину здешнему встать сюда предстоит с китайским
фонариком и светить мне под ноги, чтобы не поскользнулся ненароком на
гладких ступенях.
Он уже очень заскучал, когда увидел далеко впереди идущую фигуру.
Интересно, всегда она шла, а он только сейчас ее догнал, или всего
мгновение назад вынырнула из ниши? Интересно - не то слово, пожалуй.
Нервно. Нет, не показалось, действительно, идет впереди, поднимается.
Женщина?
Женщин Юрка не видел со дня собственной гибели. Сорок дней. Если все
еще сорок дней, а не год, не вечность. Черные пола не имели, но скорей
всего были мужиками, с которыми можно подраться. Скелеты тоже казались ему
бесполыми.
Женщина шла, не торопясь, мелкой женской походкой ступала по лестнице,
и свет факелов то выявлял ее, то скрадывал. Она была в чем-то темном и
шелковом, в чем-то тонком, скользящем, наброшенном прямо на голое тело. Во
всяком случае, так виделось Юрке, угадывающем за тридцать, за двадцать, за
десять ступенек впереди дивные точеные бедра, прикрытые скользящим шелком.
Дорога была одна, и шли они по ней долго-долго, и Юрка, в общем-то, не
против был бы идти и дальше следом, но женщина заметила его, наверное,
хитрой природой. Все-таки глаза у женщин предусмотрены сзади.
Остановилась, посторонилась, пропуская. Еще улыбнулась Юрке приветливо и,
пожалуй, обезоруживающе, будто рада встрече в пути, и улыбка эта - вместо
первых слов в разговоре.
- Ты кто? - спросил Юрка недоверчиво.
- Я? Для радости, - опять улыбнулась женщина. - Я - греза поэта или
игрушка героя. Ты воин? На тебе одежда воина. Ты спешишь? Мне не угнаться
за твоим широким шагом.
- Ничего, - сказал Юрка, - успею.
Они шли теперь рядом, не особенно даже переговариваясь, но внимание
женщина все-таки отвлекала, и только по обострившемуся чувству опасности -
школа у него была надежная - чуть ли не поздно, почти вплотную
приблизившись. Юрка увидел на площадке следующего пролета не скульптуру, а
человека, как-то нехорошо сидящего. Угрозой веяло от опереточной этой
фигуры в шароварах шире облака, в бархатной безрукавке и красных
сафьяновых сапогах. Юрка подобрался и оттолкнул сразу ставшую мешающей и