"Евгений Сыч. Ангел гибели" - читать интересную книгу автора

опасной бабу, шагнул на верхнюю ступеньку пролета.
Человек - а может быть, это был фантом или еще какая-либо нечисть -
посмотрел на Юрку с отвращением. Дернулся чуб-оселедец, вымахнула
длиннейшая кривая сабелюка. "Москаль!" - мгновенно и с радостью выкрикнул
опереточный казак и трижды за миг полоснул Юрку саблей, будто ремнем
стегнул. "Москаль", - повторил сладострастно. Наверное, надо было рубить
его мечом, но Юрка про меч даже не вспомнил. От прямого тычка он ушел и
захватил казака за сафьяновый сапог. Оба они загремели по длинной и
скользкой мраморной лестнице, добиваясь обоюдно горла противника и ругаясь
на одном языке.
Юркин военный опыт годился для многих ситуаций: автоматная очередь из
кустов зеленки или из-за глинобитного дувала, хлопок мины, пулеметная
перестрелка среди скал. Но когда тебя душат и ругают по матушке, какая же
это война? От первого тройного удара ему залило кровью глаза, но озверел
он, только докатившись в обнимку с казаком до нижней площадки, и там уж
сумел отодрать от себя цепкие руки и отшвырнуть противника. Тот все-таки
был легче, хоть и злее. Война для него всегда была войной: руками ли,
зубами, саблей или плетью. Отшвырнув казака. Юрка успел вскочить, и, когда
тот кинулся вновь озверелой сине-зеленой кошкой, встретил ударом каблука в
челюсть. Казак перелетел площадку и врубился в стену бритой головой. Юрка
подпрыгнул и приземлился на нем, вцепился казачине пальцами в нервные
узлы, под слюнные железы, отгибая голову назад под опасным углом. "Бред
какой-то, - думал Юрка одновременно, - он же не живой. С ним же как-то
по-другому надо".
А сбоку уже мельтешила "греза поэта", она же "игрушка воина", и, виляя
шелковыми бедрами, приговаривала:
- Ну вот, Петруха, получил, это тебе за грубость твою, чего на парня
набросился.
Но Юрка теперь на нее особого внимания не обращал: сзади кто-то еще
подошел, невидный в черном. Юрка, все еще опасаясь казака, схватил его за
оселедец и дважды трахнул о камень ступенек для гарантии. Вскочил, но даже
вопроса не стал задавать - и так все было ясно: пришедший был старый и
худой, в темном одеянии с капюшоном, с пергаментным лицом и чем-то
безобидным - не оружием! - на крученом поясе. Пришедший с заметным усилием
растягивал в улыбке вялые губы. Нападать он явно не собирался.
По лестнице, позвякивая, скользила вниз длинная казацкая сабля.
- Вы на него не сердитесь, - проговорил пришедший, выглядывая на Юрку
из-под темного капюшона. - Тупость, невежество и буйство - неотъемлемые
качества жителей окраин. А этот экземпляр отличается еще и дешевым
шляхтским гонором.
- Он что, поляк? - невольно вступил в разговор Юрка.
- Нимало, - ответствовал старик. - Поляков он ненавидит, равно как и
москалей. Он истинный заслуженный запорожец. Доводилось слышать?
- В школе учили, - признал Юрка нехотя, - "Тарас Бульба".
- Тарас Бульба - литературный персонаж. Худосочное изделие автора,
мечтающего польстить старшему русскому брату. Петруха же - запорожец
натуральный. Он в войске Карла, короля шведского, под Полтавой сражался за
волю Украины. Мазепинец, - поднял тощий палец старик. - Однако, - добавил
он, - что ж я вас на лестнице держу? Пожалуйте в залу. Проходите, будьте
любезны, - и сделал приглашающий жест.