"Джулиан Саймонс. Карлейль" - читать интересную книгу автора

Диккенсовская "Повесть о двух городах" была написана более чем через 20 лет
после выхода в свет "Французской революции" и под ее очевидным воздействием.
Отличием позиции Карлейля и Диккенса оказался, как ни странно, больший
исторический оптимизм Карлейля, его большая объективность. Во "Французской
революции" автор возмущается, иронизирует, осуждает, но вместе с читателем
переживает революцию как историческую неизбежность. Диккенс - почти
искусственная беспристрастность. Диккенс видит в революции "возмездие" - и
в этом смысле идет вслед за Карлейлем, но у Диккенса "кровавая кара" - это
мрачный и вечный символ.
"История Французской революции" Карлейля была первым развернутым
оправданием революции, написанным тогда, когда революция была еще в живой
памяти современников, в этом непреходящее значение книги.
Помимо "Истории Французской революции", огромный общественный резонанс
имели лекции Карлейля о героях и героическом, прочитанные им в 1840 году. И
впоследствии именно эти лекции среди всех других произведений Карлейля
вызывали наибольшие споры.
Карлейль выразил в них свой взгляд на историю, на роль личности в
развитии человечества.
"Всемирная история, - пишет Карлейль, - история того, что человек
совершил в этом мире, есть, по моему разумению, в сущности, история великих
людей, потрудившихся здесь, на земле. Они, эти великие люди, были вождями
человечества, образователями, образцами и, в широком смысле, творцами всего
того, что вся масса людей вообще стремилась осуществить, чего она хотела
достигнуть; все содеянное в этом мире представляет, в сущности, внешний
материальный результат, практическую реализацию и воплощение мыслей,
принадлежавших великим людям, посланным в этот мир".
Многие суждения и мысли Карлейля буржуазной историографией
эксплуатировались именно потому, что их удавалось вначале упростить или
просто исказить. И это относится больше всего к карлейлевскому понятию
героя. Отметим в этой связи, что герой, по Карлейлю, - это прежде всего
человек высшей нравственности, обладающий исключительной "искренностью",
"оригинальностью" и "деятельностью". Придавая труду высшее, почти
религиозное значение. Карлейль видит в подлинном герое человека постоянно
трудящегося и деятельного. (Еще раньше в книге "Sartor Resartus" Карлейль
говорил о "бессмысленности этого невозможного предписания "познай самого
себя", если только не переводить его в другое предписание, до некоторой
степени возможное: "познай, что ты можешь сделать". ) Чрезвычайно важна
также искренность. ("Кто высказывает то, что подлинно в нем заключается, -
писал Карлейль в книге "Прошлое и настоящее", - тот всегда найдет людей,
чтобы слушать его, несмотря ни на какие затруднения". ) Карлейль
недвусмысленно говорит об общенациональном, народном значении подлинного
героя, гения. "Великое дело для народа - обладать явственным голосом,
обладать человеком, который мелодичным языком высказывает то, что чувствует
народ в своем сердце. Италия, например, бедная Италия, лежит раздробленная
на части, рассеянная; нет такого документа или договора, в котором она
фигурировала бы как нечто иное; и однако благородная Италия - на самом деле
единая Италия: она породила своего Данте, она может говорить!.. Народ, у
которого есть Данте, объединен лучше и крепче, чем многие другие безгласные
народы, хотя бы они и жили во внешнем политическом единстве".
В карлейлевской концепции героя в том виде, в каком она была разъяснена