"Антонио Табукки. Утверждает Перейра " - читать интересную книгу автора

повинны его политические противники, потому что его нашли убитым. Весь мир
до сих пор не находит ответа, как могло произойти подобное злодеяние".
Перейра поднял голову от страницы и сказал: Дорогой Монтейру Росси, вы
прекрасный повествователь, но моя газета не самое подходящее место для
повесгей, в газетах печатают правдивую или правдоподобную информацию, вам не
следовало писать о том, как умер поэт, об обстоятельствах и причинах его
смерти, нужно было просто сказать, что он умер, а потом перейти к его
творчеству, стихам и романсам, написать некролог, да, но вместе с тем дать и
критический очерк, охарактеризовать его личность и творчество, то, что
написали вы, абсолютно непригодно для печати, ну, не разгадана тайна его
смерти, а если бы ее разгадали, так что?
Монтейру Росси возразил, что Перейра еще не дочитал до конца, дальше
как раз и говорится о творчестве, об облике и масштабе этого человека и
художника. Перейра принялся терпеливо читать дальше. Опасная, утверждает он,
статья была опасная. В ней говорилось об испанском захолустье, о
католичестве в Испании и о том, как поэт изобличил его в драме "Дом Бернарды
Альбы", говорилось о передвижном театре "Балаган", который создал для своего
народа Гарсиа Лорка, там прославлялся испанский народ, его тяга к театру и
жажда культуры, которую сумел утолить Гарсиа Лорка. Перейра оторвал глаза от
текста, утверждает он, пригладил волосы и, закатав рукава рубашки, сказал:
Дорогой Монтейру Росси, позвольте говорить с вами начистоту. Ваша статья
непроходная, в самом деле непроходная. Я не могу ее напечатать, и ни одна
португальская газета не сможет напечатать ее, как - к слову сказать - и
итальянская тоже, раз уж вы итальянец родом, поэтому я допускаю одно из
двух: либо вы полный невежда, либо провокатор, но в португальской
журналистике на сегодняшний день нет места ни невеждам, ни провокаторам, вот
и все.
Перейра, утверждает Перейра, почувствовал, что, пока он произносил все
это, по спине у него побежала струйка пота. Почему он начал вдруг - потеть?
Кто знает? Точно он сказать не берется. Возможно, потому, что стояла
страшная жара, это уж вне всякого сомнения, и вентилятора было явно
недостаточно, чтобы поддерживать прохладу в таком тесном помещении. Но,
возможно, еще и потому, что ему стало вдруг жаль молодого человека, который
смотрел на него как обиженный ребенок и все время, что он говорил, грыз
ногти. Так что у него не хватило духу сказать ему: что поделаешь, попытка не
удалась, до свидания. Вместо этого он продолжал, скрестив руки, глядеть на
Монтейру Росси, и Монтейру Росси сказал: Я перепишу, я к завтрашнему дню все
перепишу. О нет, нашел в себе силы ответить Перейра, никакого Гарсии Лорки,
ради бога, слишком многие стороны его жизни и смерти не устраивают такую
газету, как "Лисабон", не знаю, отдаете ли вы себе отчет, дорогой Монтейру
Росси, что в Испании идет гражданская война и что португальские власти
смотрят на нее так же, как генерал Франсиско Франко, и что Гарсиа Лорка был
политическим преступником, да, это именно то слово: политическим
преступником. Монтейру Росси, будто испугавшись этого слова, вскочил, стал
пятиться к двери, потом остановился и, сделав шаг вперед, сказал: А я-то
думал, что нашел работу. Перейра не ответил и почувствовал, как струйка пота
опять побежала у него по спине. Что же мне теперь делать? - прошептал
Монтейру Росси почти умоляющим голосом. Перейра, в свою очередь, тоже встал,
утверждает он, и подошел к вентилятору. Несколько минут он стоял молча,
подставив спину под вентилятор, чтобы просушить рубашку. Вам нужно написать