"Антонио Табукки. Утверждает Перейра " - читать интересную книгу автора

в огромной глиняной миске, которую Монтейру Росси опустошил в три приема,
утверждает Перейра, и доел все Дочиста, при том что порция была огромной.
Потом он откинул прядь волос со лба и сказал: Наверное, я взял бы еще
мороженого или на худой конец лимонный шербет. Перейра прикинул в уме, во
что ему обойдется сегодняшний обед, и получалось, что большую часть
недельного заработка придется оставить здесь, в ресторане, где он
рассчитывал встретить маститых ли-сабонских писателей, а вместо этого застал
только двух старушенций в шляпках да четыре темных силуэта за столиком в
углу. Он снова начал потеть и освободил ворот рубашки, вынув оттуда
салфетку, потом попросил минеральной воды из холодильника, чашку кофе и
тогда, глядя в упор на Монтейру Росси, сказал: А теперь откройте мне то, о
чем вы не захотели говорить перед обедом. Сначала Монтейру Росси, утверждает
Перейра, уставился в потолок и начал его разглядывать, затем отвел глаза в
сторону, прокашлялся и, покраснев, как дитя, сказал: Мне как-то неловко,
право. Нет ничего такого, чего бы следовало стыдиться в этом мире, сказал
Перейра, разумеется, если ты никого не обокрал и не опозорил отца с матерью.
Монтейру Росси поднес салфетку к губам, будто хотел удержать слова,
подступившие к горлу, вытер рот и, откинув прядь волос со лба, сказал: Даже
не знаю, с чего начать, вы, как я понимаю, человек требовательный и ждете от
меня профессионализма, словом, чтобы я больше думал головой, но дело в том,
что я-то склонен руководствоваться другими принципами. Какими именно,
поясните, попросил Перейра, помогая ему справиться с речью. Ну, в общем,
сбивчиво продолжал Монтейру Росси, в общем, говоря откровенно, суть вопроса
заключается в том, что я иду от логики сердца, наверное, этого не следовало
делать, возможно, я и сам того не хотел, и это получалось помимо моей воли,
само собой, потому что было сильнее меня; уверяю вас, я способен писать
по-научному и вполне мог бы сделать статью памяти Гарсии Лорки такую, как
надо, но то, о чем я говорю, было сильнее меня. Он снова приложил салфетку к
губам и добавил: И к тому же я влюблен в Марту. А это-то здесь при чем? -
перебил его Перейра. Не знаю, сказал Монтейру Росси, наверное, ни при чем,
но и это - логика сердца, вы так не думаете? И в каком-то смысле - та же
неразрешаемая задача. Ваша задача в том, чтобы не ломать себе голову над
вопросами, которые вам заведомо не по силам, хотел было возразить Перейра.
Наш мир - это один большой вопрос, но не нам пытаться ответить на него,
хотел сказать Перейра. Главный же вопрос заключается в том, что вы еще
молоды, слишком молоды и годитесь мне в сыновья, хотел сказать Перейра, но я
решительно против того, чтобы вы почитали меня отцом: не для того я здесь,
чтобы разрешать ваши противоречия. Следующий вопрос заключается в том, что
между нами должны установиться нормальные профессиональные отношения, хотел
сказать Перейра, вам нужно научиться писать, в противном случае, продолжая
писать статьи по законам сердца, вы навлечете на себя - это уж точно - массу
неприятностей.
Но ничего подобного он говорить не стал. Закурив сигару и вытерев
салфеткой пот, струившийся со лба, он расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и
сказал: Законы сердца - самые важные из законов, и жить надо по законам
сердца, о них ничего не сказано в десяти заповедях, но это говорю вам я,
сердце есть сердце, согласен, но тем не менее глаза тоже должны быть
открыты, и открыты широко, дорогой Монтейру Росси, на этом обед закопчен,
ближайшие два-три дня не звоните мне, даю вам время продумать все как
следует, действительно как следует. Позвоните мне в редакцию в следующую