"Антонио Табукки. Утверждает Перейра " - читать интересную книгу автора

мелькали мягкие пейзажи средней Португалии: холмы с рощами пиний и белые
домики селений. Время от времени появлялись виноградники с одинокой фигурой
крестьянина, маленькой черной точкой, придающей картине законченность. Вам
нравится Португалия? - спросил Перейра. Очень, ответила сеньора Дельгадо, но
не думаю, что задержусь здесь надолго, я ездила в Коимбру к родственникам,
нашла свои корни, но эта страна не для меня и не для народа, к которому я
принадлежу, я жду американскую визу и скоро уеду, во всяком случае надеюсь,
что смогу уехать в Соединенные Штаты. Перейра подумал, что правильно угадал
смысл ее слов и спросил: Вы еврейка? Да, еврейка, подтвердила сеньора
Дельгадо, и Европа сейчас не самое подходящее место для моего народа,
особенно Германия; но и здесь я не нахожу особой симпатии, если судить по
газетам, может быть, газета, в которой работаете вы, исключение, даже если
это прокатолическая газета, то есть слишком католическая с точки зрения
того, кто не исповедует католичество. Но мы - католическая страна,
утверждает, что ответил, Перейра, я тоже католик, хотя, быть может, и
своеобразный, к сожалению, у нас была инквизиция, и это не делает нам чести,
но я, к примеру, не верю в воскресение плоти, правда, не знаю, что бы это
значило. Я тоже не знаю, что это значит, ответила сеньора Дельгадо, но
думаю, что ко мне это не имеет отношения. Я заметил, что вы читаете Томаса
Манна, сказал Перейра, этого писателя я очень люблю. Он тоже не в восторге
от того, что происходит в Германии, сказала сеньора Дельгадо, я бы не
сказала, что в восторге. Я тоже не в восторге оттого, что происходит в
Португалии, произнес Перейра. Сеньора Дельгадо отпила глоток минеральной
воды и сказала: Так сделайте что-нибудь. Сделать что? - спросил Перейра. Ну,
сказала сеньора Дельгадо, вы же мыслящий человек, вот и скажите о том, что
происходит в Европе, выскажите свое свободное суждение, словом, сделайте
что-нибудь. Перейра многое хотел бы сказать, утверждает Перейра. Онхотел бы
ответить, что над ним стоит главный редактор, ставленник режима, что
существует режим, у которого есть полиция и есть цензура, что все в
Португалии прикусили язык и стало невозможно открыто выражать свое мнение,
что он сидит целыми днями в своей жалкой комнатушке на улице Родригу да
Фонсека наедине с хрипящим, как в приступе астмы, вентилятором и под
присмотром консьержки, которая, по всей вероятности, является
осведомительницей. Но ничего этого он, Перейра, не сказал, а сказал только:
Я постараюсь, сеньора Дельгадо, но это очень непросто в такой стране, как
Португалия, и для такого человека, как я, я - не Томас Манн, а безвестный
редактор страницы культуры в скромной вечерней газете, я пишу статьи о
знаменитых писателях по случаю их юбилея и перевожу французские новеллы
девятнадцатого века и ничего большего сделать не могу. Я все понимаю,
отвечала сеньора Дельгадо, но мне кажется, что сделать можно абсолютно все,
была бы только воля. Перейра отвернулся к окну и вздохнул. Они подъезжали к
Вила Франка, уже был виден длинный серпантин реки Тахо. Она была прекрасна,
его маленькая Португалия, омытая морем и обласканная природой, но все было
так сложно, размышлял Перейра. Сеньора Дельгадо, сказал Перейра, кажется, мы
скоро приедем, сейчас будет Вила Франка, город честных тружеников, рабочих,
и у нас, в нашей маленькой стране, есть своя оппозиция, правда, оппозиция
эта молчаливая, быть может, потому, что у нас нет своего Томаса Манна, но
молчать-то мы как раз умеем, а теперь, на-верное, самое время возвращаться в
свое купе и заниматься багажом, рад был познакомиться с вами и скоротать
дорогу, позвольте взять вас под руку, только не подумайте, что это из-за