"Антонио Табукки. Утверждает Перейра " - читать интересную книгу автора

обедали прозаик Аквилину Рибейру с Бернарду Маркешем,
графиком-авангардистом, тем, кто иллюстрировал лучшие журналы португальского
авангарда. Перейра поздоровался с ними, и те кивнули ему в ответ. Хорошо
было бы сесть с ними за один стол, подумал Перейра, рассказать, с какой
резкой критикой Д'Аннунцио он столкнулся не далее чем вчера, и послушать,
что они на это скажут. Но писатель и художник были настолько поглощены
беседой друг с другом, что Перейра не отважился помешать им. Он понял, что
Бернарду Маркеш не желает больше рисовать, а писатель собирается за границу.
Это его совсем обескуражило, утверждает Перейра, потому что он никак не
ожидал, что такой писатель может покинуть свою страну. За все то время, что
он пил лимонад и поедал свои любимые морские ракушки, Перейра расслышал лишь
несколько отдельных фраз. В Париж, говорил Аквилину Рибейру, жить можно
только в Париже. Бернарду Маркеш соглашался с ним и говорил: Мне предлагали
тут работу в разных журналах, но я вообще не хочу рисовать, кошмарная
страна, не хочу работать пи на кого. Перейра прикончил свои ракушки, допил
лимонад, вышел из-за стола и задержался перед столиком, где сидели писатель
и художник. Приятного времяпрепровождения вам, господа, сказал он, позвольте
представиться, я - доктор Перейра, редактор страницы культуры в газете
"Лиса-бои", вся Португалия гордится такими талантами, как вы, вы нам нужны.
Затем он вышел на слепящий полуденный свет и направился на перрон. Он
взял билет до Пареде и спросил, далеко ли это. Служащий сказал, что совсем
недалеко, и он обрадовался. Это был поезд на Эшто-рил, и в поездах этого
направления ездили в основном отдыхающие. Перейра сел с левой стороны, чтобы
видеть море. Вагон в такое время был практически пустой, и Перейра выбрал
кресло, какое хотел, приспустил штору, чтобы солнце не било в глаза, потому
что сидел он с южной стороны, и стал смотреть на море. Он задумался о своей
жизни, но говорить на эту тему не собирается, утверждает он. Лучше он скажет
о том, что море было спокойно и на пляже было много народу. Перейра
задумался, сколько же времени прошло с тех пор, как он купался в последний
раз, и ему показалось, что вечность. Ему вспомнились те времена в Коимбре,
когда он ездил на окрестные пляжи в О порту, Гранже или, скажем, в Эшпинью,
там еще были казино и клуб. Вода на этом северном побережье была страшно
холодной, но он мог плавать часами поутру, пока университетские товарищи,
озябшие, в пупырышках, дожидались его на берегу. Потом они одевались,
надевали свои пиджаки по последней моде и отправлялись в клуб играть в
бильярд. Все оглядывались на них, а хозяин клуба встречал словами: А вот и
наши студенты из Коимбры, и давал им лучший бильярдный стол.
Перейра очнулся, когда они подъезжали к Санту-Амару. Это был красивый,
изрезанный бухтами пляж, и виднелись тенты в синюю с белым полосу. Поезд
остановился, и Перейра решил выйти и искупаться, а потом можно будет сесть
на следующий поезд. Он не смог удержаться. Перейра затрудняется объяснить,
откуда взялся этот внезапный порыв, возможно, оттого, что он думал о тех
временах в Коимбре и о купаниях в Гранже. Он вышел со своим маленьким
чемоданчиком и прошел через подземный переход на пляж. Дойдя до песка, он
снял ботинки и носки и так пошел дальше, неся чемодан в одной руке, а
ботинки - в другой. Он сразу же увидел спасателя, загорелого парня, который,
лежа на топчане, наблюдал за купающимися. Перейра подошел к нему и сказал,
что хотел бы кабину для раздевания и купальный костюм напрокат. Спасатель
смерил его взглядом с головы до ног и нехотя буркнул: Не знаю, найдутся ли
плавки вашего размера, в общем, ищите сами, вот вам ключ от кладовки,