"Яков Моисеевич Тайц. Неугасимый свет " - читать интересную книгу автора

был еще маленький и запомнить ее не мог.
Как я вам уже рассказывал, я родился раньше времени и поэтому был очень
слабенький - Яша-заморыш, как меня называли.
Но меня держали в вате, согревали керосиновой лампой, всячески
выхаживали, и дело кончилось тем, что я справился, стал крепнуть и
набираться сил.
К трем годам Яша-заморыш превратился в толстого, ленивого,
неповоротливого увальня.
И вот бывало так: мама уронит на пол шпильку или гребенку и, показывая
на нее пальцем, просит:
- Яша, подними, пожалуйста!
А я тоже показывал пальцем на пол и отвечал:
- Вера, подними, пожалуйста!
Я называл маму не "мама", а "Вера", потому что я слышал, что папа ее
так называет. Мама говорила:
- Яшенька, маме трудно нагибаться: у мамы болит сердце. Подними,
пожалуйста!
Я отвечал:
- А у меня тоже болит сердце! Мне тоже трудно нагибаться.
Во время прогулки я, признаться, ужасно не любил ходить ножками. И хотя
я был очень тяжелый и мне было, как я уже сказал, два с половиной, а то и
все три года, я все еще заставлял маму таскать меня на руках, особенно когда
дорога шла в гору. Как только мама опускала меня наземь, я поднимал руки и
требовал:
- На ручки!
Маме не под силу было таскать меня. Она отвечала:
- Яшенька, умница, поди ножками!
Но я был неумолим и коротко повторял:
- На ручки! На ручки! На ручки!.. Мама брала меня на руки, а через
две-три минуты ставила на ноги и просила:
- Ну вот, а теперь ножками. Ладно, умница?
Но мне не хотелось ножками. Я застывал на тротуаре и не двигался с
места.
Бывало, мама теряла терпение и оставляла меня одного. Она притворялась,
что уходит домой, и удалялась далеко-далеко.
Но я был спокоен. Меня не проведешь! Я знал, что это все Верины
хитрости и что раньше или позже она вернется за мной. Не бросит же она меня
одного на улице!
Так оно и выходило. Мама возвращалась, со вздохом брала меня на руки и,
еле переводя дыхание, тащила меня, тяжелого бутуза, вверх по крутой
виленской улице.
У нее всю жизнь, с молодых лет, было больное сердце. От болезни сердца
она и умерла раньше времени.
Мне стыдно и горько думать, что одной из причин ее развивающейся
болезни был я - кудрявый, краснощекий увалень Яшенька, который не любил
ходить ножками.
Как бы мне хотелось вырвать эту страницу из книги своей жизни!
Мне кажется, что, превратись я теперь каким-нибудь чудом опять в
маленького Яшу и пойди мы с Верой гулять, я бы ни за что не стал проситься
на ручки. Сколько бы мы с ней ни бродили, по каким бы крутым улицам ни