"Владимир Германович Тан-Богораз. На реке Росомашьей " - читать интересную книгу автора

-- Я тоже высоковдохновенный! -- заговорил он. -- Именно я, сын Апрыя,
Тэнгэт! Конечно, я молод и застенчив. Когда другие собираются состязаться во
вдохновении, я прячусь между санями на дворе и меня принуждены приводить в
полог силой. Но в моём собственном пологу я каждый день разговариваю с
разнообразными духами. В моём котле с водой живёт старый морж и отзывается
оттуда хриплым рёвом. Когда я ударю в бубен, три волка приходят из-под
постели и воют по очереди. Ворон и гагара пролетают взад и вперёд. Невидимая
рука просовывается сквозь стену и хватает за лицо каждого из
присутствующих!.. Ты увидишь завтра! -- говорил он. -- Во время
жертвоприношения я ударю в бубен и создам силу в очаге, которая поднимется
сквозь отверстие шатра тонким столбом пламени, и дух будет говорить из
чёрной золы. Моя сила всё умеет. Я могу глотать ножи и извергать дорогие
меха из горла, нырять в море, как рыба, и летать быстрее птицы по небу.
Однажды, когда я сидел в пологу за ужином, враг мой, упившись сердитой
водой, взятой от морских бородачей, разорвал стену полога и ударил меня
ножом в спину, так что я упал на лицо и умер. Но жена посадила меня и
вложила в одну руку бубен, а в другую колотушку из китового уса и стала
барабанить по бубну, сжимая мою руку своей рукой. Тогда явился Кэля и принёс
мою улетевшую душу и вдунул её в отверстие раны, чтобы я ожил и снова стал
смотреть на солнце. А от раны не осталось никакого следа.
Я сказал Тэнгэту, что слава о его подвигах достигла Великой реки
(Колымы) и перешла за неё, что я приехал сюда, намереваясь отыскать его и
услышать его шаманские напевы, и что через несколько дней я нарочно приеду
на его стойбище, желая давать ему ответные откликн.
После этой краткой речи я прямо обратился к Тылювии и стал просить её
доказать нам, что и она одарена вдохновением и что слова её мужа не являются
напрасным хвастовством. Однако застенчивость Тылю-вии оказалась
препятствием, которое было не весьма легко преодолеть. Услышав моё
предложение, она немедленно спрятала уже не лицо, а всю голову под меховое
одеяло, валявшееся подле, и решительно отказывалась отвечать мне хотя бы
одним звуком. Я мог с ней вести переговоры только при помощи мужа, который с
самого начала стал держать мою сторону и, поднимая меховую покрышку,
осторожно уговаривал Тылювию согласиться, на что она отвечала какими-то
невнятными звуками, вразумительными только для одного Ятиргина. Наконец,
после того как я в десятый раз сослался на обычаи гостеприимства, дающие
гостю право на угождение хозяина, и пообещал, что о чудесной силе Тылювии я
расскажу на своей родине всем моим соплеменникам, стыдливая шаманка
поколебалась.
-- Спроси его, -- тихо сказала она Ятиргину, -- разве на его земле люди
тоже стучат в бубен и призывают духов?
Я принужден был отвечать отрицательно.
-- Почему же, -- недовольно проворчала она, -- он так лаком до вызывания
духов?.. Я не понимаю!..
Начались новые уговоры, и наконец действием красноречия и подарком
небольшой связки табачных листьев я вынудил у шаманки согласие, выраженное,
однако, устами нашего непременного посредника.
-- Она будет шаманить! -- сказал Ятиргин. -- Я пойду принесу бубен!..
-- Лучше я сама! -- сказала недовольным тоном Тылювия, натягивая
мохнатые чулки на свои могучие ноги. -- Ты -- муж! Сиди в пологу! А только
скажи ему, что я совсем не имею духов после болезни. В вечном кашле, не