"Владимир Германович Тан-Богораз. Кривоногий " - читать интересную книгу автора

пробить крепким жалом, укреплённым в нижней части тела, толстый мех его
одежд. Только Эуннэкай мог спать на самом солнцепёке, окутанный меховой
одеждой и с закрытым лицом.
Через несколько часов Эуннэкай проснулся. Горло его было сухо. Ему
хотелось пить. Он спустился вниз по неровным уступам камней и жадно припал к
воде, не обращая внимания на то, что ворот его рубахи мокнет в бегущей
струе, а колени погружаются в сырой песок. Его одежда и так была наполовину
пропитана водой.
Напившись ледяной воды, Эуннэкай уселся на сухой дресве и стал
перебирать и рассматривать мелкие камешки, во множестве рассыпанные на
берегу реки. Пристрастие его к маленьким редкостям, какие может находить
пастух, вечно бродящий по берегам рек и вершинам гор, тоже служило немалым
поводом для постоянных насмешек над ним. Эуннэкай собирал яркие перья,
косточки, обрывки цветных хвостиков, которые чукчанки пришивают к одежде, и
тому подобные мелочи. Но в особенности он любил собирать мелкие цветные
камешки, красные, как цвет шиповника, синие, как глазок полярного
колокольчика, прозрачные, как кусок речного льда. У него за пазухой всегда
копился запас таких камешков, размеры которого постепенно увеличивались.
Когда коллекция начала обращаться в бремя, Эуннэкай не без сожаления
извлекал своё богатство из недр подвижной сокровищницы, чтоб оставить его
среди той пустыни, где оно было собрано. Для этого он старался выбрать
местечко повыше и поровнее, какую-нибудь площадку, гладкий уступ скалы, и
раскладывал на нём свои камни, выводя из них правильные узоры и заимствуя
образцы от ламутских вышивок, которые ему не раз приходилось видеть, - и
уходил прочь, для того чтобы немедленно начать собирание новых сокровищ. Это
было проявлением первобытной эстетической потребности, вроде той, какая
присуща некоторым птицам, украшающим подобными редкостями свои временные
павильоны для весенних прогулок.
Только два камня Эуннэкай ни за что не хотел оставить и носил их за
пазухой уже третье лето. Один из них был кусочек чёрного агата, обточенный в
виде конуса с отломленной верхушкой и глубокой царапиной на нижней грани,
другой - круглый кремень дымчатого цвета, величиною с орех. Эуннэкай
придавал им значение амулетов и, чувствуя их прикосновение к своей голой
груди, ощущал как будто таинственную поддержку среди всевозможных невзгод
своей жизни. Ему казалось, что даже боль в его груди смягчается от
прикосновения этих камней.
Кроме камней, Эуннэкай любил также цветы. На своих неуклюжих ногах он
иногда взбирался на самые крутые склоны, чтобы сорвать большую жёлтую лилию,
пробившуюся сквозь щель скалы, и прижимал к лицу нежные лепестки, не умея
дать им названия, не имея даже слов, чтобы определить тот или иной оттенок
яркости, будивший в его сознании неопределённое чувство красоты. Проходя по
горным лугам, разукрашенным яркими красками альпийской флоры, он иногда
бросался на землю, катался, как олений телёнок, взад и вперёд, приминая
своим телом алые, фиолетовые и голубые головки, срывал их обеими руками,
чтобы приложить к своим щекам и волосам, и незаметно засыпал среди цветов в
своей бурой меховой рубахе, как будто полярная пародия первобытного царя
природы, заснувшего на пышном цветочном ложе под знойным кровом тропических
небес.
Но цветы были, по его мнению, хуже камней. Их красота была слишком
непрочна. Было бесполезно уносить их с собою, так как они тотчас же