"Сюзан Таннер. Путы любви ("Макамлейды" #1)" - читать интересную книгу автора

В ноябре лил непрекращающийся дождь, действуя на нервы и настроение.
Изгнание Руода напугало Кинару, но вскоре этот испуг был вытеснен еще
большим отчаянием: у нее в животе зрело нежеланное семя Руода. В начале
весны она произведет на свет его ребенка. Лета возмущалась и ругалась, тем
не менее приняла во внимание бремя Кинары и разрешила ей выполнять лишь
более легкие обязанности. Ее больше не посылали за углем или за водой, не
заставляли чистить большую каменную лестницу или менять грязный настил в
зале. Ее фигура становилась по-женски округлой, лицо тоже округлилось. И
хотя в замке не было Руода, который мог бы предъявить права на нее, ни один
мужчина не искал с ней встречи. Не потому, что она презирала их, хотя это
было действительно так, и уж совсем не из-за ребенка.
Все дело было в ее взгляде. Он держал их на расстоянии. В нем
чувствовалось спрятанное внутри сумасшествие. Видя этот взгляд, становилось
понятно, почему ее безошибочно тянуло к Руоду.
Только Дара стала понимать всю ее ненависть, хотя у них и не было
никаких разговоров об этом. Кинара доверяла ей не больше, чем кому-либо
другому, но она чувствовала, что нет нужды скрывать свое мучение и
негодование от девушки, которая была всего лишь пленницей.
Теперь, когда Руода в замке не было, свои отрицательные эмоции Кинара
направляла на всех, кто остался в замке. Главным образом они были направлены
на Макамлейда и на не родившегося ребенка, испортившего ее фигуру.
Дара жалела Кинару, хотя понимала, что та сама выбрала свою участь, но
Дара опасалась за жизнь ребенка. Если Лета не позаботится об этом, никто
больше этого не сделает. Что касается Дары, то она была уверена, что покинет
замок задолго до рождения ребенка.
Лету спрашивали, что она думает об этом. Она пожимала плечами и
говорила:
- Если ребенок выживет и Лаоклейн не вышлет его из замка, я буду за ним
ухаживать.
Серые краски зимы подходили настроению Дары. Она гуляла под моросящим
дождем или в тумане после дождя. Ее лицо было открыто навстречу обновляющей
свежести. Она успокаивалась. Когда ее платье под накидкой становилось сырым,
а намокшие волосы висели темными прядями, она вновь шла в дом, проходила
мимо тех, кто собрался у камина, и шла в свою комнату. В сухой и удобной
комнате под тихое потрескивание огня она проводила часы в ожидании и
раздумьях.
Как-то после полудня Лета пошла за Дарой вверх по лестнице. Увидев ее
волосы, с которых стекали капли дождя, она сказала:
- Ты простудишься, тебя может поджидать смерть в такую ужасную погоду.
- Тогда тебе не придется больше беспокоиться за меня, - ответила Дара
рассеянно, снимая сырое платье. Готовое возражение Леты привлекло ее
внимание.
- Да, но Лаоклейн не поблагодарит меня за то, что я не досмотрела за
тобой.
- Если бы не потеря золота моего брата, он был бы тебе благодарен.
Темные хитрые глаза оглядели Дару, ее густые кудри и гибкое тело. Лета
только передернула плечами и стала наливать кипящую воду из чайника в ванну.
Она расшевелила угли в камине и ушла, напомнив, что скоро подадут ужин.
Когда Дара купалась, она с беспокойством вспоминала проницательные
взгляды Леты. Неужели вся челядь Лаоклейна заметила его страсть к ней?