"Дженет Таннер. Возвращенный рай " - читать интересную книгу автора

руками по воде, торопясь к надежной защите отцовских рук.
В конце концов Шарль научился и ездить верхом, и плавать, преодолевая
ужас желанием понравиться отцу, но неприязнь Гийома к нему почти не
уменьшилась, а даже усилилась. Если ребенку действительно не нравились такие
вещи, то почему у него, по крайней мере, не хватало смелости прямо сказать
об этом? Слабость духа представлялась Гийому худшим даже, чем физический
страх.
Отношения между ними не улучшались и по мере взросления Шарля. Гийом
знал, что мальчик боится его, и это вызывало в нем еще большее презрение к
сыну. Возник порочный круг: Шарль пытался заслужить благосклонность и
уважение отца, а Гийом становился все более холодным и жестким, все более
нетерпимым. Он не мог понять, почему у него такой бесхребетный сын. Его
жена, защищая сына, говорила, что тот нежный, с добрым сердцем и мягким
характером, а Гийом считал, что сын - просто "тряпка".
Такое положение не улучшало и то, что Кристиан, младший брат Шарля,
являлся полной его противоположностью. Кристиан, мальчик атлетического
сложения, славился как сорванец, бесстрашный до безрассудства. На два года
моложе Шарля, Кристиан скоро опередил брата в плавании; и во всякой возне
всегда побеждал Кристиан. Он вел себя развязно, мало считаясь со старшими, и
действовал самостоятельно. Гийом думал, что если б из двух мальчиков слепить
одного, то у него вышел бы совершенный сын. К сожалению, нужным сочетанием
послушности и силы характера отличалась только его дочь Селестина -
олицетворение всех его надежд.
Но Селестина не только была третьим ребенком и не только все еще
училась в колледже в Париже. Она была девочка! Титул барона не мог перейти к
ней. И Гийому оставалось каким-то образом приспосабливаться к Шарлю. А это
была борьба не из приятных. Неужели паренек так уж ничего и не может сделать
как надо? Ну раз он не может взять в руки даже собственную жену, то как
можно надеяться, что он - когда придет время - будет достойно управлять
поместьем де Савиньи?
А разве нужно все еще управлять поместьями де Савиньи? Гийом устало
покачал головой. Уже прошел год, как французская армия сложила оружие и была
проведена линия раздела страны: на оккупированную территорию на севере и
востоке, жестко контролировавшуюся немецкими войсками и полицией, и
остальную часть, которая, управлялась, по крайней мере номинально, из Виши.
Демаркационная линия разрезала земли де Савиньи по самой середине.
Эта линия затруднила жизнь. Даже когда дело шло о самых простых,
будничных нуждах, надо было предъявлять пропуск, пограничники хмурились,
подозревая французов во всех грехах. Но Гийом пытался относиться к этому
лишь как к неудобству, как к неизбежной плате, которую, по меньшей мере
временно, приходится платить за сопротивление немецкому вторжению. Это не
будет тянуться без конца. Когда конфликт исчерпает себя, все наладится,
станет почти нормальным. А пока что для всех лучше не задирать захватчиков.
Иначе будешь напрашиваться на неприятности. Будьте повежливее - и все
поместье Савиньи, а также люди, которые принадлежат этому роду или как-то
связаны с ним, окажутся в безопасности. Задирайте их - и собственность будет
уничтожена, а люди погибнут зря.
Он объяснил всем членам семьи позицию, которую собирался занять, когда
Франция капитулировала и они оказались в оккупации. Его жена Луиза
ненавидела насилие в любой форме и беспрекословно соглашалась с его