"Константин Иванович Тарасов. Испить чашу " - читать интересную книгу автора

7

Два дня после наезда Юрий и Стась отсыпались, а на третий опять был
послан гайдук к пану Михалу сказать, чтобы готовился к Метельским. Сами же
приятели отправились к реке купать коней и для детской забавы: уходить
нырком в прозрачную воду и глядеть там, подобно рыбам, сквозь толщу на
солнечную позолоту поверхности, на легковесный матовый жемчуг, выпускаемый
изо рта.
Был тот редкий пронизанный солнцем день, когда показывается живому
народу, каким был утерянный рай и каким он вернется после всеобщего
обновления. Юрию казалось, что сегодня с ним случится нечто особенное; он
относил это чувство к вечерней встрече с Еленкой. Мечта его зримо рисовала
пока лишь начальную часть такого счастья - в темноте сеней он улучит момент
поцеловать Еленку. И - прав Стась Решка: что король, полковничья булава,
звание великого стражника? - дым. Никогда не дадут они того пронзительного
волнения, как любимые губы или услышанный смелой рукой стук любящего
сердца. Да, дым, дым... Не обнимет полковника полковничья булава, не дохнет
жарким дыханьем на великого стражника его высокое звание. А Еленка,
Еленка!.. Голубые глаза, светлые волосы... Эх, Сокол, верный конь, вперед,
поторопим время...
На развилке, делившей лесную дорогу на два рукава, когда не дадут они
того пронзительного волнения, как сходились, как любимые после грустной
разлуки, Юрий и Стась придержали коней, решая, какой просекой ехать. Стась
предложил в задоре резвого настроения:
- П-п-ан Юрий, д-давай, ты - слева, я - справа, кто раньше на
скрещение п-п-придет!
Поставили коней на порогах просек, Юрий крикнул: "Вперед!" и - помчали
Непролазный от бурелома, валежника, тесноты кустов бор разделил приятелей,
и только конский топот гудел в сонной его тишине. Покрикивая: "Гэй, гэй,
Сокол! Гэй!" - Юрий гнал по лужам болотистой воды; часто попадались и
срывали ровный бег коня упавшие сухостоины; Юрий сообразил, что Стась
выгадал новоезженную дорогу, ему же невольно назначилась забытая, вся в
преградах. Редко украшало просеку солнечное пятно; брошенная, затиралась
она лесом; даже подумал Юрий об этой странности: зачем бросили, зачем было
новую прорубать? или случались здесь темные дела в ночную пору и затирает
потиху лес гиблое место?
И вдруг увидел пан Юрий Эвку. Она шла навстречу ему и опять заставляла
путь, держась середины просеки. "Ну, попробуй, пугани!" - лихо подумал он и
озлобил коня плетью. Эвка, однако, задолго до сближения соступила вбок.
Юрий промчался мимо нее, обдав брызгами, и отскакал уже вдаль сотню шагов,
но будто аркан потянул его остановиться. "Вот случай поговорить", - сказал
себе Юрий. О чем говорить? Что спрашивать? Зачем? Ни одной ясной причины не
различал Юрий в этом внезапном желании; забытый, как эта просека, человек
стоял позади, отряхивая с юбки водяные брызги, и о чем было спрашивать его,
что выговаривать или, тем более, кричать, если погасли чувства. Но оплела,
как хмелем - с такою же цепкостью и пьянящим запахом - смутная
необходимость хотя бы глянуть в глаза - какие? что в них? Юрий развернул
коня и рысцой подъехал к Эвке. Она с места не трогалась, словно знала, что
он вернется.