"Константин Иванович Тарасов. Золотая Горка" - читать интересную книгу автора

гнетущая обязанность. Социалисты-революционеры взяли эту работу на себя.
Поэтому они и революционеры в отличие от социалистов-эволюционистов.
Поэтому эсеры и взяли себе честный девиз: "В борьбе обретешь ты счастье
свое". Сволочи не боятся слов, они боятся организованного террора. Погромов
стало меньше, когда в Ветке наши казнили черносотенца Кухарева, в Шклове
вогнали нож в грудь погромщика Бурого, в Двинске ранили пристава Дегтярева
и полицмейстера Булыгина, в Бресте казнили фабриканта Полевского, а в
Минске - полицмейстера Шкляревича. Жизнь за жизнь. Только за попытку
покушения на полицмейстера Норова минский эсер Оксенбург получил пятнадцать
лет каторги, и все равно их стреляют...
У театра он пересек улицу, миновал одноэтажный дом и вошел в подъезд
следующего, двухэтажного. Здесь он простоял минуты две, готовый уйти черным
ходом, пока сверху не послышался тихий голос: "Чисто!" Он взлетел по
лестничному пролету и попал в объятия товарища. "Ну, слава богу, выбрался!
Жив! Цел!" - повторял Антон. Расцеловав Скаргу, он объявил, что времени у
него десять минут: на один урок его заменили, а на следующий замены нет.
Скарга объяснил, где лежат деньги, отдал ключ и назвал пароль для старика.
"Отлично, - кивнул Антон. - Пошлю ребят". Тогда Скарга рассказал о
смолянине и смоленской явке. Антон согласился, что явке доверять нельзя, а
приезжего надо проверить. Тогда Скарга сказал о смерти Пана. "Жаль, -
помрачнел Антон. - Хороший был парень. Но зачем? - добавил он. - Ведь
неумно. Назло врагу". Скарга в душе согласился с такой оценкой. "Ладно, -
сказал Антон, - вечером потолкуем. Оставаться тебе здесь нельзя. Сам
понимаешь. Документы у тебя тоже, думаю, липовые?" Скарга кивнул.
"Постараемся сделать. Документы и адрес. Деньги, - он улыбнулся, - ты сам
раздобыл. Только будь осторожен. Хотя бы до вечера не попадись. Встретимся
в девять. Если я не смогу, придет Святой или кто еще известный тебе". -
"Где?" - спросил Скарга. "Где хочешь. На Золотой Горке устроит?" - "Вполне,
- сказал Скарга и вспомнил последнее поручение. - Сохрани! - он достал из
кармана подарок пана Винцеся. - Тут золото". - "На побег выдают?" - пошутил
Антон. "Подарок деда! В случае чего вернешь ему". - "Не беспокойся". Они
распрощались, и Антон покинул подъезд черным ходом. Недолго обождав, Скарга
вышел на улицу, но через парадное, куда входил.
У кафе Венкжецкого он почувствовал, что к нему прилип филер. Остановив
пристойного господина, Скарга поинтересовался, который час, и пока господин
доставал брелок, успел рассмотреть филера. Это был блеклый малый в модном
костюмчике и в кепочке с пуговкой на макушке. Держался он в десяти шагах.
Скарга вошел в кафе и глянул в окно - филер прикуривал папироску. "Ну,
покури!" - подумал Скарга, нырнул в кухню, оказался во дворе и, затратив
десять минут на кружной путь, вышел на Крещенскую* к Пушкинской библиотеке.
За барьером, отделявшим книжные фонды от посетителей, сидела знакомая
Скарге библиотекарша; десятки раз она держала в руках его формуляр,
принимала и выдавала книги, не однажды они беседовали и о книжных новинках.
Несомненно, она знала, что образованный, воспитанный господин Булевич сидит
в тюрьме. Она доброжелательно ответила на приветствие, и на лице ее
отразилось желание припомнить фамилию посетителя, чтобы без вопросов и
подсказки достать из ящика его формуляр. Но отождествить того милого
читателя с этим человеком в одежде мастерового ей не удалось. Скаргу это
порадовало.
______________