"Константин Иванович Тарасов. Золотая Горка" - читать интересную книгу автора

- братья, но одни командуют, другие пашут...
______________
* Здание костела в конце 40-х годов реконструировано под спортивные
залы "Спартака".
** Бывший губернаторский дом на площади Свободы - памятник архитектуры
начала XVIII столетия. Здание было занято под губернаторские кабинеты после
присоединения Белоруссии к России. В наше время, в 60-е годах, обезображено
реконструкцией.

В соседнем номере стукнул клапан рукомойника и заплескала вода. Скоро
Скарга вышел из комнаты. Мне хотелось пойти за ним, но я не решился.
Откроешь дверь - а он стоит напротив тебя, усмехается: мол, не тревожься,
не убежал. И мало ли куда он мог выйти. По надобности - тоже причина. Нет,
подумал я, надо держаться принятой роли. Сказал Скарга, что зайдет, - лежи
и жди. А унесет ноги - это Живинского беда, он держит козырный туз -
донесения агента. Я вновь лег на кровать и постарался думать о сыне, чтобы
не ломать голову над независимыми от моей воли поступками беглого эсера.
Он вернулся через четверть часа. И не один. Я обратился в слух.
Проклятые пружины не позволяли мне вскочить и прижаться ухом к стене. Потом
Скарга сказал своему посетителю длинную фразу громко. Я различил лишь три
слова: "...десять минут... тихо..." У них стукнула дверь, и тут же ко мне
вошел Скарга. Свой коричневый пиджак, сложенный подкладкой наверх, он
держал на согнутой руке.
- Что, идем? - спросил я, приподнимаясь.
- Лежи, лежи, - успокоительно ответил он, скинул пиджак на стол, и на
меня уставилось дуло никелированного пистолета. Я знал из дела, что этот
пистолет отнят у доктора вместе с паспортом, часами, костюмом, шляпой и
саквояжем, что в обойме восемь патронов и ни один из них вроде бы еще не
израсходован.
- Ты что! - только и нашелся я возразить. В голосе своем я расслышал
предательскую хрипотцу страха.
- Хватит врать, - сказал Скарга. - Там у меня привязан к стулу филер.
Тот, в кепочке, что проверял нас в трактире...
"Осел! - подумал я с ненавистью. - Ведь чувствовал, что этот осел все
погубит".
- Он кое-что мне поведал, - продолжал боевик, - не будем зря тратить
время. Тем более, что я и сам не слепой.
- Ну, и что ты хочешь узнать от меня? - спросил я, стараясь собрать
волю. Черная дырочка в никелированном стволе меня заворожила.
- Почему меня не берут? Твое задание? Когда намерены брать?
- Насколько знаю, Скарга, - ответил я, стараясь уйти от предательства,
- тебя после ареста пытали, но ты ничего не выдал. Почему же ты хочешь меня
сделать подлецом?
- Пытать тебя у меня времени нет, - сказал он ледяным тоном. - И я не
умею. Я просто вгоню тебе пулю в лоб. И ты понимаешь, что другого выхода у
меня не будет.
Ничего я не понимал, хотя и понимал, что все, что вижу и слышу, -
реальность. Спина моя налилась чугунной тяжестью, мне хотелось закрыть
глаза и заснуть. Память воскресила картину, как я полз с тремя пластунами
по сопке к японскому окопу за "языком" и падал с ножом на скованного ужасом