"Гарун Тазиев. На вулканах (путевые заметки)" - читать интересную книгу автора

Для нас это была первая полярная пурга. "Мы" - это швейцарец Курт,
французы Фанфан, Джо, Жан-Кристоф, Даниель и я, плюс несколько
новозеландцев; остальные - Фил, Гарри и Шон - считались уже матерыми
антарктическими волками. Сотни страниц прочитал я о снежных бурях, но даже
сотни томов не могут сравниться с личным опытом - к пурге это относится в
той же степени, что и к вулканологии. Когда бешеным голосом взвыл ветер и
ходуном заходила палатка, меня охватило беспокойство, к которому, не скрою,
примешивалась толика радости. Пурга делала меня причастным к "настоящему"
полюсу и изымала из категории заезжих гостей, которые хотя и прибыли
работать, мало чем отличались (в моих собственных глазах) от туристов...
Правда, эти щекочущие самолюбие мысли быстро улетучились почти со скоростью
ураганного ветра. Кухня! Ведь пурга запросто может сорвать ее и разметать
все наши припасы. Хуже того, помимо ящиков с провизией в большой палатке
хранился керосин, без которого нельзя выжить в ледяной пустыне. От
беспокойства закололо в груди. Дурацкая палатка парусила на ветру, как
фрегат...
Беспокойство, как выяснилось, снедало не только меня: едва наспех
одевшись и обувшись я выполз наружу, как заметил сквозь густую снежную
завесу еще несколько силуэтов. Мелкие снежинки неслись почти горизонтально.
Отвернув лицо от ветра, товарищи брели к кухне-столовой. До того как
присоединиться к ним, мне пришлось нырнуть в палатку, чтобы взять
наварежники с отворотами: те, что я второпях схватил, доходили лишь до
запястья. Я благополучно проработал в них весь день при хорошей погоде, но
сейчас, выйдя, мгновенно почувствовал, как мороз резанул запястье между
рукавом и варежкой. Ветер усугубляет действие холода, увеличивая испарение
пропорционально своей скорости, так что сейчас физиологический холод доходил
до - 60oС. Увы, за доказательствами не пришлось далеко ходить: за
два часа, понадобившихся нам для того, чтобы приструнить веревками рвущуюся
в небо палатку, у Курта, работавшего в перчатках, остались на запястьях два
"браслета" - обморожения второй степени. Эти два часа нам дались нелегко.
Вбивать в лед колышки и вязать узлы пришлось при ветре, дувшем со скоростью
восьмидесяти узлов (свыше 140 км/ч). Каждый взмах стоил больших усилий,
ресницы смерзались от инея, колючий снег сек лицо, забивался в ноздри. Как
выяснилось потом, он не пощадил и пальцы ног.
Забравшись в спальный мешок, я долго-долго согревал ноги, прежде чем
смог заснуть. Снаружи творилась вакханалия; несколько раз я был почти
уверен, что ураган вот-вот вырвет палатку со всем содержимым и по гладкой
поверхности сдует нас в море. Утром Шон, у которого был анемометр, скажет,
что ветер превысил сто узлов, то есть 180 км/ч. Натянутый до последнего
предела палаточный брезент "выстреливал" при малейшей смене направления.
Наше дыхание инеем оседало на край спального мешка.
Когда несколько часов спустя я проснулся, пурга все еще бушевала.
Забавно, что рев не помешал ни одному из четверых заснуть, настолько мы
вымотались. Судя по улюлюканью, ветер и не думал стихать. Я взглянул на
часы: буря не унималась уже двенадцать часов кряду!
Прошло еще двенадцать часов, а конца-края ей не предвиделось. Между
тем, со всей остротой вставала одна деликатная проблема, справиться с
которой можно было лишь в индивидуальном порядке. Обычно при устройстве
лагеря предусматривают туалет. Мы не позаботились о нем; сейчас при режущем
как нож ветре выход наружу граничил почти с героизмом и при всех случаях