"Уильям Мейкпис Теккерей. Кэтрин" - читать интересную книгу автора

восхищения, которое он ей внушал. Тяжеловесные его комплименты оказывали на
нее такое действие, какого, быть может, не достигли бы более утонченные
любезности; и хоть она всякий раз отвечала: "Да полно вам, милорд!", или:
"Но-но, капитан, нельзя так льстить бедной девушке!", или: "Да вы надо мной
смеетесь, ваша честь!" - и вообще произносила все, что принято произносить в
подобных случаях, ее оживление, и румянец, и довольная улыбка, озарявшая
круглое лицо деревенской красавицы, не оставляли сомнений в том, что первая
вылазка графа прошла весьма успешно. А когда он, продолжая наступление, снял
с шеи небольшой медальон (подарок одной прекрасной голландки из Бриля) и
попросил мисс Кэтрин принять его на память, при этом взяв ее за подбородок и
назвав своим розовым бутончиком, дальнейший ход событий можно уже было
считать предрешенным; всякий, кто имел бы возможность наблюдать в эту минуту
выражение лица мистера Брока, без труда предсказал бы победу неотразимому
баварскому завоевателю.
Легкомысленная и словоохотливая от природы, наша прелестная героиня тут
же стала выкладывать собеседникам все подробности не только о себе, но и о
каждом из жителей деревни, которого видела в окно.
- Да, ваша честь - то бишь, милорд, - говорила она, - мне сравнялось
шестнадцать в марте, но у нас в деревне вы найдете немало шестнадцатилетних,
которые совсем еще дети малые. Вон взгляните на ту рыжую, это Полли Рэндолл,
а с нею Томас Кертис; ей уже полных семнадцать, но до него у нее ни одного
дружка не было. Да, так вот я, стало быть, здешняя родом, отец и мать
померли совсем еще молодыми, и я осталась круглой сиротой... Ай да Томас!
Сумел-таки поцеловать ее, молодец!.. на попечении миссис Скоур, моей тетки,
которая стала мне матерью, - а лучше сказать, мачехой; а в Уорике я была
много раз и в Стрэтфорде, на ярмарке, тоже; и ко мне уже двое сватались, -
да что двое! - нашлось бы и побольше охотников, но я себе сказала, что выйду
только за джентльмена, и на том стою; не нужен мне деревенский пентюх, вроде
Тома - вон того, видите, в красной жилетке (это он сватался ко мне первым),
или пьянчуга, вроде Сэма-кузнеца, вон там стоит, еще у его жены фонарь под
глазом; я хочу, чтобы у меня муж был настоящий джентльмен, такой, как...
- Как кто, моя прелесть? - спросил капитан с надеждой.
- Но-но, не смущайте меня, милорд! Вот как сэр Джон, наш помещик, что
разъезжает в позолоченной карете; или, по крайности, как его преподобие
доктор Добс, - вон он, весь в черном, а под руку с ним миссис Добс в красном
платье.
- А это все их дети?
- Да, две девочки и два мальчика - подумать только: одного он назвал
Вильгельмом Нассауским, а другого Георгом Датским, ведь это надо же! - И,
покончив со священником, мисс Кэтрин занялась другими, менее заметными
личностями, которые к нашему рассказу не имеют отношения, а потому мы не
станем пересказывать ее слова. Вот тут-то капрал Брок, услышав из окна спор
между почтенным служителем церкви и его сыном по поводу желания последнего
прокатиться верхом, счел своевременным явиться на площадь и, как нам уже
известно, наделить обеих лошадей громкими историческими именами.
Демарш мистера Брока увенчался, повторяем, полным успехом; тем более,
что когда пасторские сынки, накатавшись, были уведены родителями домой,
настала очередь других юных счастливцев, рангом пониже; каждому довелось
проехаться на "Георге Датском" или "Вильгельме Нассауском", покуда капрал
весело балагурил со взрослыми жителями деревни. Ни возраст мистера Брока, ни