"Уильям Мейкпис Теккерей. Из "Записок желтошноша"" - читать интересную книгу автора

справлялся у меня о мистере Докинсе, он повстречал на лестнице мистера
Блюита; и любо было поглядеть, как он его приветствовал; а ведь прежде,
бывало, едва замечал. Улыбнулся ему так сладко, как редко кому улыбался.
Подал руку в белой лайковой перчатке и говорит как нельзя любезней:
- Ах, это вы, мистер Блюит! Сколько лет, сколько зим! Ну не грех ли,
что живем по соседству, а между тем так редко видимся?
Мистер Блюит стоял в дверях в халате горохового цвета, курил сигару и
напевал охотничью песню. Сперва он удивился и вроде бы обрадовался, но потом
что-то заподозрил.
- Действительно, - говорит, - давно мы с вами не виделись.
- С тех пор, помнится, как вместе обедали у сэра Джорджа Хуки. Что за
вечер мы там провели, а, мистер Блюит? Что за вино! Что за песни! Помню, как
вы спели нам "Майское утро", - клянусь, не слыхал ничего лучше в комическом
роде. Еще вчера я об этом рассказывал герцогу Донкастеру. Вы ведь, кажется,
знаете герцога?
- Нет, - говорит угрюмо мистер Блюит. - Не знаю.
- Неужели не знаете? - восклицает мой хозяин. - Зато он вас знает; да
кто же из английских спортсменов вас не знает? Весь Ньюмаркет повторяет ваши
остроты.
Так вот он и морочил мистера Блюита. Тот сперва только бурчал в ответ,
а потом, наслушавшись лести, размяк и всему этому вранью поверил. А там оба
прошли к мистеру Блюиту и затворили за собой дверь.
Что уж они там делали - не знаю; через час хозяин вернулся желтый, как
горчица, и весь пропахший табаком. Ну и тошнило же его! Оказывается, курил с
Блюитом сигары. Я, конечно, молчу, а сколько раз слыхал, что он табаку не
выносит, что табак ему хуже отравы. Но не таковский он был, чтобы делать
что-нибудь зря; раз курил, значит, так надо.
Я их разговора не слышал, зато слыхал слуга мистера Блюита.
- Ах, мистер Блюит, какие сигары! Не найдется ли хоть одна для друга?
(Ох, хитрый лис! Не к сигарам он подбирался!)
- Войдите, - говорит ему мистер Блюит; и заходит у них беседа о том, о
сем; а хозяин все больше о молодом человеке, что к ним переехал, о Докинсе,
- надо, мол, соседям жить в дружбе; вот он, например, очень рад, что сошелся
с мистером Блюитом, и рад бы дружить со всеми его друзьями, и так далее.
Мистер Дик, однако ж, почуял ловушку.
- Я, - говорит, - этого Докинса, собственно, и не знаю; так, сын
какого-то сыровара. Визит я ему отдал, а продолжать знакомство не имею
намерения; это вовсе ни к чему, когда тебе кто не ровня.
И сколько хозяин ни закидывал удочку, мистер Блюит на крючок не шел.
- Черт бы побрал ворюгу, - бормотал потом мой хозяин, лежа на софе и
мучась тошнотой. - Травись тут его распроклятым табаком, а дело ни с места.
Чертов мошенник! Думает обобрать бедного сыровара? Как бы не так! Я его
предостерегу.
А я слушаю и со смеху прямо лопаюсь. Мне-то отлично известно, как он
его "предостережет". По пословице: конюшню запрет, а коня прежде сам
выведет.
На другой день он подстроил одну штуку, чтобы познакомиться с Докинсом,
и очень ловко это у него вышло.
Мистер Докинс, кроме стихов и флейты, любил еще хорошо покушать и
выпить. Весь день он сидел за книгами и за флейтой, а вечером шел в трактир