"Уильям Теккерей. История Пенденниса, его удач и злоключений, его друзей и его злейшего врага" - читать интересную книгу автора

догадываясь о его намерениях, теперь, когда отъезд Артура был делом
решенным, стала к нему снисходительнее: она вспоминала, как он всегда был
учтив; как исполнял ее поручения; как приносил ей книги и переписывал ноты;
как охотно обучал Лору и сколько перетаскал ей подарков, - и корила себя за
неблагодарность; однажды, когда он спустился вниз после занятий с Пеном и
еще медлил в сенях, она даже вышла к нему, краснея, пожала ему руку и
позвала в гостиную, сказав, что он уже давно там не показывался. А так как
обед в тот день был заказан получше обычного, то она пригласила мистера
Сморка остаться отобедать с ними, и он, конечно, с восторгом принял эту
нежданную милость.
За обедом Элен была к нему необычайно любезна, тем более, возможно,
потому, что майор держался донельзя высокомерно. Когда он предлагал Сморку
вина, казалось - это монарх снисходит к подданному, так что даже Пену его
кичливость показалась смешна, хотя он и сам по молодости лет готов был
чваниться по всякому поводу.
Но что было Сморку до неучтивости майора, когда хозяйка дома обходилась
с ним так ласково! Он ликовал, сидя рядом с нею за столом, в угоду ей
расточал цветы красноречия, рассказывал, мешая темы духовные и мирские, про
благотворительный базар и собрание миссионеров, про последний модный роман и
превосходную проповедь епископа, про великосветские приемы в Лондоне, о
которых читал в газетах, - словом, пустил в ход все ухищрения, с помощью
которых образованный молодой священник, совмещающий серьезные интересы с
более игривыми, а вкус к хорошему тону и безупречные манеры - с
чувствительным сердцем, пытается показать себя в выгодном свете перед своей
избранницей.
Вскоре после того, как миссис Пенденнис и маленькая Лора покинули
столовую, майор, зевая, тоже поднялся с места.
Надобно сказать, что Артур, очень гордившийся тем, что распоряжается
ключами от погреба, и вовремя вспомнивший, что ему, возможно, и не доведется
больше до отъезда обедать со своим другом Сморком, не поскупился ради такого
случая на кларет, и когда старшие и маленькая Лора удалились, молодые люди
приналегли на вино.
Не прошло и получаса, как одна бутылка испустила дух, а во второй
осталось меньше половины: Пен, разразившись сатанинским смехом, залпом выпил
бокал за женское непостоянство и заметил с издевкой, что вино - вот это
верная любовница, оно-то никогда не даст мужчине отставку.
Сморк кротко возразил, что бывают и другие женщины - преданные и
нежные; возведя глаза к потолку с таким глубоким вздохом, словно взывал к
дорогому существу, которого даже имени не смел произнести, он осушил свой
бокал, и розовый напиток проступил румянцем у него на щеках.
Пен стал читать нараспев стихи, которые сочинил в то утро и в которых
сообщал самому себе, что женщина, презревшая его страсть, не могла быть ее
достойна; что безумная любовь его остыла, а раз так, то все минувшее ему,
разумеется, постыло и ничто на свете не мило; что имя, некогда гремевшее в
этих краях, возможно, и вновь прославится; и хотя он никогда уже не будет
тем счастливым и беззаботным ребенком, каким был всего несколько месяцев
тому назад, и сердце его никогда не забудет, как оно загорелось любовью, а
потом от горя чуть не изошло кровью, хотя ему теперь все равно - жить или
умереть, и он не колеблясь расстался бы с жизнью, когда бы не единственное
существо, чье счастье зависит от его счастья, - однако он надеется показать