"Уильям Теккерей. История Пенденниса, его удач и злоключений, его друзей и его злейшего врага" - читать интересную книгу автора

- Этот купит две ложи и еще двадцать билетов, не меньше! - вскричала
дочка - осмотрительная девица, никогда не забывавшая о своей выгоде.
- Купит, купит, - поддакнул папаша, и в таком духе они еще
побеседовали, пока пунш не иссяк; а там уже скоро пора было идти: в половине
седьмого мисс Фодерингэй полагалось быть в театре; отец неизменно провожал
ее туда, следил за ней, как мы видели, из-за боковой кулисы и попивал виски
с водой с теми из актеров, что не были заняты на сцене.
"Как она хороша! - думал Пен, курцгалопом подвигаясь к дому. - Как
проста и ласкова! Какая это прелестная картина - женщина с ее талантом,
занятая скромными домашними обязанностями, стряпающая для старика-отца,
готовящая его любимый напиток! Как грубо с моей стороны было заговорить о ее
профессии и как ловко она перевела разговор на другое! Впрочем, она и сама
говорила о своей профессии и так смешно рассказала историю своего товарища,
которого прозвали Пентвизл. Да, никакой юмор не сравнится с ирландским. Отец
ее скучноват, но прекраснейший человек; и какой молодец - давал уроки
фехтования, когда оставил армию, а ведь был любимцем герцога Кентского!
Фехтование! Надобно опять им заняться, не то я забуду все, чему меня научил
Анджело. Дядя Артур всегда говорит, что фехтование - занятие, достойное
джентльмена. Решено. Буду брать уроки у капитана Костигана. Скачи, скачи,
Ребекка, - ну-ка, старушка, в гору! Пенденнис, Пенденнис - как она
произнесла это слово! Эмили! Эмили! До чего же она добра, и благородна, и
прекрасна!"
Читатель, которому посчастливилось прослушать весь разговор Пена с мисс
Фодерингэй, сам способен судить о ее мыслительных способностях и, возможно,
склонится к мнению, что за все время она не проявила ни выдающегося ума, ни
особенно тонкого чувства юмора.
Но что было до этого Пену? Он увидел прекрасные глаза - и поверил в
них, увидел дивный образ - и, упав на колени, стал ему поклоняться. Он от
себя добавлял смысл, которого не хватало ее словам, сам творил себе
божество. Разве Титания первая влюбилась в осла, разве Пигмалион
единственный из художников воспылал страстью к мрамору? Он нашел ее, нашел
то, чего жаждала его душа. Он бросился в реку и пил без оглядки. Тот, кто
испытал жажду, знает, как восхитителен первый глоток. Пен уже ехал по аллее
к дому и вдруг расхохотался: навстречу ему опять трусил на своей лошадке
мистер Сморк. По пути в Фэрокс Сморк без нужды тянул время в домах у
фермеров, потом тянул время с Лорой, когда та учила уроки, потом осматривал
сад и хозяйственные усовершенствования миссис Пенденнис, пока до смерти ей
не надоел; и только что откланялся наконец, так и не дождавшись приглашения
отобедать.
Пен, упоенный своим торжеством, готов был сейчас облагодетельствовать
кого угодно.
- Ну что, живы и невредимы? - воскликнул он, смеясь. - Поворачивайте
обратно, дружище, можете съесть мой обед: я пообедал в городе; а потом мы
разопьем бутылочку за ее здоровье.
Бедный Сморк послушно затрусил к дому рядом с Артуром. Миссис
Пенденнис, обрадованная тем, что сын так весел, милостиво приняла и Сморка,
когда Артур сказал, что насильно притащил его обедать. За столом Пен очень
смешно рассказывал о вчерашнем спектакле, об антрепренере Бингли в видавших
виды ботфортах, о необъятной миссис Бингли, игравшей графиню - в мятых
зеленых шелках и конфедератке. Он так уморительно их изображал, что мать не