"Уильям Теккерей. История Пенденниса, его удач и злоключений, его друзей и его злейшего врага" - читать интересную книгу автора

прекрасна и так спокойна, и солнце вливалось в широкое окно, освещая ее с
головы до ног. В самый разгар их беседы загудит, бывало, соборный колокол, и
Пен, умолкнув, с улыбкой на губах ждет, пока растают в воздухе его
раскатистые удары; или под вечер расшумятся грачи на старых вязах; или
приглушат его слова звуки органа ж церковное пение.
К слову сказать, мисс Фодерингэй, в скромной шали и шляпке под вуалью,
каждое воскресенье неукоснительно ходила в церковь в сопровождении своего
неутомимого родителя, который восклицал "аминь" густым басом с ирландским
акцентом, участвовал в пении псалмов и вообще вел себя примерно.
Маленький Бауз, старый друг их дома, рвал и метал, узнав, что мисс
Фодерингэй подумывает о браке с мальчишкой моложе ее на восемь лет. Бауз,
калека, сам признававший, что он еще безобразнее, нежели Бингли, а посему не
может играть на сцене, был странный, беспокойный человек, наделенный
недюжинным талантом и юмором. Мисс Фодерингэй сразу привлекла его своей
красотой, и он стал учить ее играть. Своим надтреснутым голосом он
пронзительно громко читал ей роли, а она со слуха заучивала их наизусть и
повторяла звучным, ласкающим контральто. Он показывал ей, как нужно
двигаться, и сам сгибал и округлял ее бесподобные руки. Те, кому довелось
видеть эту актрису, помнят, вероятно, что она всякий раз играла с
одинаковыми жестами, интонациями и мимикой, что она всегда останавливалась
на той же половице, в той же точно позе, в то же мгновение, и на такую же
высоту закатывала глаза, и разражалась душераздирающими рыданиями на том же
особенно трагическом слове. Она кланялась публике, вся трепеща от волнения,
такая измученная и заплаканная, что кажется, сейчас лишится чувств, а едва
ее скрывал занавес, подкалывала волосы и уходила домой, к бараньей котлете с
крепким портером; и, покончив с утомительными дневными трудами, ложилась
спать и храпела воинственно и равномерно, как ночной сторож.
Итак, Бауз вознегодовал, узнав, что его ученица готова погубить свою
карьеру, став женою помещичьего сынка. Он уверял, что, как только ее увидит
какой-нибудь лондонский антрепренер, она получит ангажемент и будет иметь
огромный успех в столице. Беда в том, что лондонские антрепренеры уже видели
ее. Три года назад она дебютировала в Лондоне и провалилась по причине
полной неспособности. А уже после этого за нее взялся Бауз и стал проходить
с нею роль за ролью. Как он трудился, как взвизгивал и размахивал руками,
снова и снова повторяя те же строки, и с каким неодолимым терпением и
тупостью она ему вторила! Она понимала, что он делает из нее актрису, и не
препятствовала ему. Она не была ни признательна, ни неблагодарна, ни
злонравна, ни жестока. Она была просто глупа, а Пен был без памяти в нее
влюблен. В назначенное время из "Герба Клеверингов" прибыла карета и увезла
наших друзей в Чаттерис, в театр, где, как с радостью отметил Пен, собралось
довольно много публики. Мистер Фокер и мистер Спэйвин, прибывшие из Бэймута,
сидели в ложе, разодетые по последней моде. Они дружески поздоровались с
Пеном и, оглядев его дам, вполне их одобрили; да и то сказать, Лора была
премиленькая девочка, с румяными щечками и блестящими темными локонами, а
миссис Пенденнис в черном бархате, с брильянтовым крестиком, который она
надевала в торжественных случаях, выглядела как никогда благообразной и
величественной. Позади них расположились мистер Артур и тихий Сморк с
кудрей, ниспадающей на лоб, и в белом шейном платке, повязанном с большим
тщанием. Он стыдился, что находится в столь греховном месте, но как же
сладко ему было там находиться! И он и миссис Пенденнис захватили с собою