"Уильям Теккерей. История Пенденниса, его удач и злоключений, его друзей и его злейшего врага" - читать интересную книгу автора

А засим мистер Долфин хлопнул по плечу своего секретаря и сказал:
- Клянусь честью, Билли, это то, что нам нужно.
- Кто обучил ее этому фокусу? - спросил немолодой уже Билли,
отличавшийся саркастическим складом ума. - Я помню ее в "Олимпике", она так
терялась, что двух слов связать не могла.
Упомянутому "фокусу" ее обучил старенький оркестрант мистер Бауз.
Аплодисменты же услышали все актеры, и когда занавес опустился, они
обступили мисс Фодерингэй. и поздравляли ее, и ненавидели.
Теперь пришло время объяснить, как мистер Долфин очутился в этом
захолустном театре и вообще в Чаттерисе. Собственный его театр (который мы,
дабы не задеть чьих-либо чувств или интересов, назовем, с вашего позволения,
"Музеум") отнюдь не процветал, несмотря на все старания Долфина и
нескончаемый фейерверк успехов, сверкание талантов и триумфы доброй старой
английской комедии, значившиеся в его афишах; прославленному антрепренеру
грозил крах. Великий Хаббард двадцать вечеров подряд играл у него лучшие
драмы всех веков и не пополнил казну театра, а лишь свою собственную; мистер
и миссис Коудор - эта знаменитая пара - разыгрывали трагедию мистера
Кошемара и другие излюбленные ими пьесы, однако публику не привлекли. На
короткое время сборы поднял герр Навозер со своими тиграми и львами, но
затем один из последних откусил у укротителя кусок плеча, после чего в дело
вмешался лорд-камергер и наложил запрет на такого рода представления; что же
до Грандиозной Лирической Оперы, поставленной с беспримерной роскошью с мсье
Диапазоном в теноровой партии и огромным оркестром, то она в своем
триумфальном шествии чуть совсем его не раздавила. Словом, как ни
многообразны были его таланты и ресурсы, теперь они явно истощились. Он
кое-как дотягивал: сезон на половинных окладах, коротких операх, слабеньких
заигранных водевилях и собственной балетной труппе; н все ждали того дня,
когда имя его появится в "Газете".
Одним из знатных покровителей театра "Музеум", облюбовавшим для себя
большую ложу на просцениуме, был джентльмен, чье имя уже упоминалось нами на
страницах другой повести, - просвещенный меценат и тонкий ценитель музыки и
драмы, маркиз лорд Стайн. Занятия государственными делами не позволяли его
светлости бывать в театре особенно часто и приезжать особенно рано. Но время
от времени он являлся туда к началу балета, и антрепренер встречал его с
величайшим почтением, а иногда и удостоивался приглашения зайти к нему в
ложу. Ложа эта сообщалась со сценой, и когда что-нибудь приходилось очень уж
по нраву высокородному маркизу: когда он замечал новую приму-балерину или
хорошенькая фигурантка с сугубой грацией и проворством исполняла
какое-нибудь па, - он посылал мистера Уэнхема, или мистера Уэга, или еще
кого-нибудь из своих адъютантов за кулисы, чтобы передать кому следует его
высочайшее одобрение, либо удовлетворить его любознательность или его
интерес к искусству драмы. Публике лорд Стайн не был виден, потому что он
скромно сидел за портьерой и смотрел только на сцену, - но о его присутствии
можно было догадаться по тем взглядам, которые бросали в сторону его ложи и
солистки и весь кордебалет. Я сам видел, как на эту ложу одновременно
устремлялась сотня глаз (например, в "танце пальм" из балета "Кук в
Полинезии", где вокруг капитана Кука танцевало целых сто двадцать прелестных
туземок в пальмовых листьях и фартучках из перьев), и только диву давался на
то, каким образом мадемуазель Пируэт или мадемуазель Скок (по прозвищу
"Гуттаперчевая малютка"), вознесенные на воздух и подрагивая, как поданы на