"Уильям Теккерей. История Генри Эсмонда, эсквайра, полковника службы ее Величества королевы Анны, написанная им самим" - читать интересную книгу автора

пришло позволить себе с ним вольность (помню лишь один случай с неким
подвыпившим джентльменом из Йорка, и надо сказать, что отец так и не простил
виновного); он умел заставить самых скромных и застенчивых чувствовать себя
непринужденно в его обществе, а с заносчивых сбивал спесь спокойной
насмешкой, которой все до крайности боялись. Его вежливость не была чем-то
вроде праздничной одежды, которую снимают после ухода гостей; он всегда был
одинаково вежлив, как был всегда одинаково одет, будь то для семейного обеда
или для парадного торжества. Говорят, он любил занимать первое место в
обществе, но было ли такое общество, где первое место не принадлежало бы ему
по праву? Когда мы ездили в Европу для моего образования и гостили в Лондоне
у моего сводного брата милорда Каслвуда и его второй жены, я встречала при
дворе ее величества самых прославленных джентльменов той поры и про себя я
решила, что мой отец не уступает ни одному из них; это говорил и знаменитый
лорд Болинброк, приезжавший к нам из Доули; от него же я слыхала, что ныне
мужчины уже не те, что во времена его молодости. "Если б ваш отец, сударыня,
- сказал он мне, - удалился в леса, индейцы избрали бы его своим сэчемом"; и
милорду угодно было в шутку называть меня принцессой Покахонтас.
Я никогда не видала другой нашей близкой родственницы, супруги епископа
Тэшера, о которой так много говорится в мемуарах отца; матушка одна ездила
навестить ее в деревню. Я не тщеславна (что и доказала, выйдя, согласно
желанию моей матери, за джентльмена, который был всего лишь младшим сыном
суффолькского баронета), но я питаю _должное уважение_ к своему имени и
удивляюсь, как особа, некогда его носившая, могла променять его на имя
миссис _Томас Тэшер_. Я оставляю в стороне, как гнусные и не заслуживающие
доверия, толки, которые я слышала в Европе и по молодости не могла понять
тогда, - толки о том, как эта особа, _покинув родной дом_, бежала в Париж,
как она из ревности к претенденту выдала его тайны лорду Стэру, послу короля
Георга, что едва не послужило причиной гибели принца; как воротилась в
Англию и вышла замуж за упомянутого мистера Тэшера и стала пользоваться
особым расположением короля Георга Второго, который сделал мистера Тэшера
соборным деканом, а впоследствии епископом. Я так и не видала этой леди, ибо
она сочла за благо не выезжать из своего замка все время, что мы были в
Лондоне; но матушка, воротясь от нее, говорила, будто она утратила всю свою
красоту, и предостерегала меня, советуя не придавать чересчур большой цены
дарам, которыми наделила меня природа. Она сделалась толста до
чрезвычайности; и я помню, как леди Каслвуд, жена моего брата, говорила: "Не
удивительно, что она попала в фаворитки, ведь король, как и его отец, падок
до старух и уродин", - на что мой отец возразил, что женщины все одинаковы:
мир не видывал подобной красавицы, и мы готовы простить ей все, кроме ее
красоты. Матушка казалась немало этим раздосадованной, а милорд Каслвуд
смеялся от души; я же, по молодости лет, не могла, разумеется, понять
истинного смысла их слов.
После событий, описанных в третьей книге, мой отец и моя мать оба
отправились за океан, следуя совету друзей, уговаривавших их покинуть
родину, ввиду тех обстоятельств, о которых говорится в конце этих записок.
Брат же мой, узнав о том, что будущая супруга епископа покинула Каслвуд и
отправилась в Париж к претенденту, пустился в погоню и, вероятно, убил бы
оскорбителя, невзирая на его высокий сан, если б принцу не удалось спастись
бегством. Когда впоследствии он высадился в Шотландии, Каслвуд преисполнился
к нему такой ненависти, что, испросив на то позволения, вступил добровольцем