"Уильям Мейкпис Теккерей. Виргинцы (книга 2)" - читать интересную книгу автора

полудюжиной коров неподалеку от дома... О хорошем фруктовом садике, полном
спелых плодов".
"Жавот сидит на крылечке со своею прялкой, и тут же двое-трое пострелят
с щечками, красными, как яблоки! О, моя родная деревня! О, моя матушка! -
захныкал комендант. - Лань, живей, давай сюда виски!"
Весь вечер комендант пребывал в глубоком раздумье, и Лань тоже была
грустна и молчалива. Она сидела в стороне с младенцем на руках, и,
поглядывая на нее, я всякий раз замечал, что ее взгляд прикован ко мне.
Потом несчастный малыш расплакался, и Мюзо, как всегда, бранясь и
сквернословя, прогнал Лань в ее каморку, где она ютилась вместе со своим
дитятей. Когда Лань ушла, мы с ним поговорили откровенно, и я представил
этому господину такие доводы, против которых его алчность никак не могла
устоять.
"А почем ты знаешь, что охотник станет тебе помогать?" - спросил Мюзо.
"Это уж моя тайна", - сказал я. Но теперь-то я больше не связан словом
и могу, если пожелаете, открыть эту тайну вам. Когда охотники приходят в
поселение для заключения торговых сделок, они частенько остаются тут на
два-три дня, чтобы отдохнуть, выпить и повеселиться, и нашему новому
знакомцу этот обычай тоже пришелся по нраву. Он играл в карты с солдатами,
обменивал у них свои меха на спиртное, пел, плясал, - словом, развлекался в
форте как мог. Я как будто уже говорил вам, что солдатам нравилось слушать
мои песни, а так как делать мне все равно было нечего, то я часто пел им и
бренчал на гитаре; иной раз мы задавали целые концерты: солдаты принимались
петь хором или танцевать под мою немудреную музыку, пока дробь барабана,
возвещавшая отбой, не клала конец нашему веселью.
Наш гость-охотник присутствовал как-то на одном из таких концертов, и я
решил прощупать его - не понимает ли он, случаем, по-английски. Когда мы
истощили наш небольшой запас французских песен, я сказал:
"А теперь, ребята, я спою вам английскую песню". И на мотив старинной
песенки "Там вдали за холмом", популярной в войсках Мальборо, которую так
любил напевать мой добрый дед, я спел сочиненные мною скверные вирши:
"Давно, давно я томлюсь в плену, и мне опостылел плен. Сто гиней я отдам,
сто гиней, тому, кто даст мне свободу взамен".
"Что это ты поешь? - спросил охотник. - Я что-то не понял".
"Это любовная песенка - девушка обращается в ней к своему
возлюбленному", - отвечал я. Но по озорному огоньку в его глазах я
догадался, что он отлично все понял.
На следующий день, когда вокруг никого не было, охотник подтвердил мне,
что я не ошибся в своей догадке: проходя мимо меня, он начал напевать - чуть
слышно, но на вполне сносном английском языке: "Сто гиней тому, кто даст мне
свободу взамен", - припев сочиненной мной накануне песенки.
"Если ты решился, - сказал он, - то и я готов. Я знаю, из каких ты мест
и как туда добраться. Потолкуй с Ланью, она скажет тебе, что нужно сделать.
Как? Ты не хочешь сыграть со мной? - И, вытащив колоду карт, он перешел на
французский язык, - к нам приближались двое солдат. - Милорд est trop grand
seigneur? Bonjour {Слишком важная птица? До свиданья (франц.).}.
И, отвесив мне насмешливый поклон, он пожал плечами и пошел дальше
подыскивать себе партнеров и собутыльников.
Теперь я понял, что и Лань должна была служить посредником в
предприятии, которое я затеял, и что Мюзо принял мое предложение. Бедняжка