"Уильям Мейкпис Теккерей. Виргинцы (книга 2)" - читать интересную книгу автора

в соседнюю комнату, где держал свою огненную воду под замком - подальше от
бедной Лани, ибо она никогда не могла устоять против искушения.
Как только он отвернулся, Лань приподнялась, а едва он скрылся за
дверью, кинулась к моим ногам, покрыла поцелуями мою руку, прижала ее к
своему сердцу и, обняв мои колени, оросила их слезами. Признаться, я был так
потрясен этим немым проявлением нежной привязанности ко мне несчастного,
одинокого создания, привязанности, о глубине и силе которой я даже не
подозревал, что, когда возвратился Мюзо, я еще не сразу пришел в себя, хотя
бедняжка Лань снова сидела в своем углу, завернувшись в одеяло.
Мюзо же, по-видимому, не заметил ничего странного ни в моем, ни в ее
поведении. Мы снова сели за карты, но мысли мои были так далеко, что я едва
отличал одну масть от другой.
"Я сегодня обыгрываю вас в пух и прах, милорд, - угрюмо сказал Мюзо. -
Мы играем на честное слово".
"И на мое слово вы можете положиться", - отвечал я.
"Еще бы! Это единственное, что у вас есть!" - отвечал он.
"Мосье, - сказал я, - мое слово стоит десять тысяч ливров". И мы
продолжали играть.
Наконец он заявил, что у него разболелась голова и он намерен лечь
спать, и я понял это как приказ отправляться восвояси.
"Желаю вам хорошенько выспаться, mon petit milor {Мой маленький милорд
(франц.).}, - сказал он... - Постойте, вы же упадете без костыля!" Он
язвительно улыбнулся, и во взгляде его, устремленном на меня, блеснула
насмешка. От волнения я совсем позабыл про свою хромоту и направился к двери
таким упругим шагом, что ему мог бы позавидовать любой гренадер.
"Какая мерзкая ночь! - сказал он, выглянув наружу. И верно, собиралась
гроза: выл ветер и гремел гром. - Принести фонарь, Лань, проводи милорда и
запри его покрепче на замок!" Он постоял еще немного на пороге двери, глядя
на меня, а из-за его плеча выглядывала бедняжка Лань.
В эту ночь лил такой дождь, что часовые попрятались по будкам, и никто
не мешал мне заниматься своим делом. Моя хижина была сложена из глубоко
врытых в землю столбов, соединенных между собой горизонтально положенными
бревнами. Я должен был вырыть под бревнами подкоп, достаточно широкий, чтобы
протиснуться в него. Я начал рыть, как только стемнело, и пробили вечернюю
зорю, и было уже за полночь, когда моя работа стала подходить к концу: я
просунул руку под бревна и почувствовал на ней капли дождя. После этого я
работал еще часа два с особой осторожностью и наконец выбрался наружу,
подполз к парапету и бесшумно накинул веревку на пушку. Сердце у меня,
признаться, замирало, каждую секунду я ждал, что часовой заприметит меня и
всадит добрую порцию свинца мне в спину.
Стена была всего двенадцати футов в высоту, и спуститься в ров не
представляло особого труда. Некоторое время я еще выжидал, лежа во рву и
вглядываясь во мрак: я старался различить реку и остров. Я слышал, как
наверху прошел часовой, что-то мурлыча себе под нос. Скоро глаза мои
привыкли к темноте, а затем взошла луна, передо мной засверкала река, и я
увидел темные скалы и деревья возвышающегося над водой острова.
Со всей быстротой, на какую я только был способен, устремился я к
указанной мне цели, стараясь поскорей достичь купы деревьев. О, какое
облегчение испытал я, когда донесся до меня тихий голос, напевавший: "Кто
даст мне свободу взамен".