"Уильям Мейкпис Теккерей. Виргинцы (книга 2)" - читать интересную книгу автора

заботой о благополучии моих дражайших сыновей".

Здесь большая клякса, словно на бумагу упала капля влаги, и какое-то
слово как будто соскребли перочинным ножом.
- Ваша маменька хорошо умеет писать, Джордж. Должно быть, у вас с ней
были кое-какие размолвки? - вкрадчиво спросила тетушка.
- Да, сударыня, и немало, - с грустью отвечал молодой человек. -
Последняя размолвка произошла у нас из-за денег - из-за выкупа, который я
обещал старому поручику, помогавшему мне бежать. Я уже говорил вам, что он
имел сожительницу - индианку, и она тоже помогла мне и была очень ко мне
добра. Месяца через полтора после моего возвращения домой эта бедняжка
появилась в Ричмонде; она проделала такой же путь через леса, как и я, и
принесла мне один предмет, который Мюзо должен был мне прислать, ибо таков
был наш с ним уговор, когда он согласился на мой побег. В Дюкен, как я
узнал, назначили нового коменданта, вместе со значительным подкреплением для
гарнизона, а против Мюзо было, по-видимому, выдвинуто обвинение в
казнокрадстве, но его посланница не могла ничего объяснить толком. Так или
иначе, его арестовали, он пытался бежать, но оказался не столь удачливым,
как я, был ранен при попытке перебраться через крепостную стену и уже в
тюрьме, лежа на смертном одре, нацарапал мне записку, в коей просил меня
переслать ce que je savais {Здесь: то, о чем уговорились (франц.).} некоему
нотариусу в Гавре для передачи родственникам в Нормандии; эту записку вместе
с часами моего деда и доставила мне его индианка. Бедняжку наверняка
скальпировали бы где-нибудь по дороге, если бы мой приятель охотник по
прозвищу Серебряные Каблуки не помог ей добраться до меня. Но в нашем доме
бедную женщину приняли крайне сурово. Ее еле пустили на порог. Я не стану
распространяться о том, какие подозрения зародились на наш с ней счет.
Несчастная стала напиваться, как только ей удавалось раздобыть хоть грош. Я
распорядился, чтобы ей были предоставлены кров и пища, и она сделалась
мишенью насмешек всех наших негров и предметом скандальных сплетен всех
выживших из ума болтунов нашего городка. По счастью, губернатор оказался
человеком здравомыслящим; я сумел с ним договориться и раздобыл для нее
пропуск, дабы она могла вернуться к своим. Она очень горевала, расставаясь
со мной, и это, разумеется, только укрепило злопыхателей в их подозрениях.
Какой-то проповедник, говорят, обличал меня с кафедры. Еще одного молодчика
мне пришлось отделать тростью. Кроме того, я выдержал жестокую ссору с
госпожой Эсмонд из-за того, что настаивал на выплате наследникам Мюзо денег,
которые обещал ему за мое освобождение из плена, и эта ссора не забылась и
по сей день. Как видите, сплетни цветут пышным цветом и в самых отдаленных
уголках земли, и в Новом Свете так же, как и в Старом.
- Я сама немало пострадала от них, мой милый, - скромно потупившись,
произнесла госпожа де Бернштейн. - Наполни твою рюмку, дитя мое! Глоточек
вишневой наливки никак тебе не повредит,

"Что же касается женитьбы моего дорогого Гарри, - писала дальше госпожа
Эсмонд, - то хотя мне, по собственному печальному опыту, слишком хорошо
известно, какие опасности подстерегают нас в юности, и хотя я готова любой
ценой оградить от них моего мальчика и, разумеется, не могу не желать, чтобы
он нашел себе супругу не менее знатного рода, чем наш, однако о браке с леди
Марией Эсмонд не может быть и речи. Она почти одного возраста со мной, и,