"Уильям Мейкпис Теккерей. Виргинцы (книга 2)" - читать интересную книгу автора

Джорджа госпожа Эсмонд после бессонной ночи подошла утром к постели сына и
спросила, по-прежнему ли упорствует он в своем намерении пустить по ветру
доставшиеся ему от отца деньги. Растерянный, огорченный до глубины души,
Джордж отвечал, что он дал слово и должен поступить так, как повелевает ему
честь. Мать сказала, что будет молить господа, дабы он смягчил его черствое
сердце, а ей дал силы нести свой тяжкий крест. Она так и осталась в памяти
Джорджа: бледное лицо, сухие воспаленные глаза. Помедлив еще секунду у его
постели, она повернулась и вышла из комнаты.
- Где обучился ты искусству привлекать к себе все сердца, Гарри? -
продолжал Джордж. - И как это у тебя получается, что все сразу становятся
твоими друзьями? Преподай мне хотя бы несколько уроков, как завоевывать
популярность. Впрочем, нет, едва ли я ими воспользуюсь. Когда мне становится
известно, что я кое-кому не по душе, меня это не гневит, а скорее доставляет
удовольствие. Поначалу мистер Эсмонд-Уорингтон - единственный спасшийся из
плена после разгрома армии Брэддока, тяжело раненный, претерпевший уйму
злоключений и невзгод, стал на какой-то срок всеобщим любимцем в своем
родном городке Ричмонде и был обласкан и на официальных приемах, и в частных
домах. Священник посвятил моему чудесному избавлению проповедь, соседи
приезжали засвидетельствовать свое почтение спасенному из плена;
закладывался семейный экипаж, и мы с госпожой Эсмонд отправлялись отдавать
визиты. Мне кажется, какие-то славные малютки были даже не прочь поймать
меня в сети. Однако матушка сразу это пресекла, отпугнув всех своим
необычайным высокомерием, и моя популярность уже начала идти не убыль еще до
того, как произошло некое событие, нанесшее ей роковой удар. Для общества
наших офицеров мне не хватало веселости и легкомыслия, к тому же я не
испытывал пристрастия к их пирушкам, игре в кости и сквернословию.
Саркастический склад моего ума не нравился дамам. На меня же их чаепития со
злословием действовали не менее отупляюще, чем похвальба мужчин и вечные их
разговоры о лошадях. Не могу тебе передать, Гарри, как одиноко было мне там
среди всех этих сплетен и вздорных перебранок, и я не раз с сожалением
вспоминал свой плен, где так свободно текли мои думы в одиночестве и тишине.
Должно быть, я слишком замкнут. Я могу делиться своими мыслями лишь с очень
немногими людьми. С другими же я молчу. Когда мы с тобой оба жили дома, ты
один болтал за столом и время от времени вызывал улыбку на устах матушки.
Когда же мы с ней оставались наедине, нам не о чем было говорить, разве что
между нами возникал спор по правовым или богословским вопросам.
Словом, мужчины решили, что я чересчур чванлив и собеседник скучный (и
были, мне кажется, правы), а дамы нашли, что я слишком холоден и насмешлив;
они никак не могли решить, когда я шучу, а когда говорю всерьез, и,
по-видимому, единодушно пришли к заключению, что я малоприятный господин; с
появлением же бедняжки Лани моя репутация погибла окончательно. Ну и
аттестовали же они меня тут, друг мой! - разгорячась, воскликнул Джордж. - И
хорошенькую устроили мне жизнь, после того как злополучная посланница Мюзо
появилась в нашем городе! Мальчишки принимались улюлюкать, стоило этой
бедняжке показаться на улице; дамы при встрече со мной, небрежно присев,
спешили перейти на другую сторону улицы. Наш дражайший духовный пастырь
путешествовал от одного чайного стола к другому и громил соблазн и
чудовищную распущенность, в которую впадают молодые люди в католических
странах, откуда они потом привозят эту заразу на родину. Появление бедной
индианки в нашем доме через несколько недель после моего возвращения