"Владимир Тендряков. Не ко двору" - читать интересную книгу автора

Федора косу. Федор же осторожно прижимал к груди теплый, мягкий комочек.
В этот вечер ужин готовился не порознь. Уселись за стол на половине
стариков. Ни браги, ни водки не стояло на столе, а в доме чувствовался
праздник.
Силантий Петрович и Федор, оба в чистых рубахах, сидели рядом,
разговаривали неторопливо о хозяйстве.
- Запозднись на недельку,- перестояла бы трава.
- Перестояла бы... А ты, парень, видать, ходил с косой по лесным-то
угодьям. Не хваля скажу - меня, старика, обставил.
- Как не ходить! Не из городских, чай.
- Оно и видно.
Алевтина Ивановна на лавке около печки прикладывала смоченные в воде
листочки к раненой ноге зайчонка и ласково уговаривала:
- Дурашка моя, кровинушка, чего ж ты, родимый, пугаешься? Не бойся,
касатик, раньше бы тебе бояться. Ра-аньше... Угораздило, болезного,
подвернуться.
А в стороне, так чтоб не слышать запах мясного борща со стола, сидела и
пила топленое молоко Стеша. Светлыми, счастливыми глазами смотрела она на
всех: мирно дома, забыто старое.
Она-то промеж Федора да родителей стояла, ей-то больнее всех
доставалось, зато уж теперь больше всех и радостно.
Мирно дома, забыто старое.

14


Пришел поутру бригадир Федот Носов, высокий, узкоплечий, с вечной
густой щетиной на тяжелом подбородке. Он нередко заглядывал к Силантию
Ряшкину, и Федор, приглядываясь к ним, никак не мог понять - друзья или
враги промеж собой эти два человека. Если Федот, войдя, здоровался в угол,
останавливался посреди избы, не присаживался, не снимал шапки, значит, не
жди от него хорошего. Если же он сразу от порога проходил к лавке и
присаживался, стараясь поглубже спрятать свои огромные пыльные сапожищи,
значит, будет мирный, душа в душу, разговор, а может, даже и бутылочка на
столе.
На этот раз бригадир остановился посреди избы, смотрел в сторону.
- Силан,- сказал он сурово,- завтра собирайся на покосы.
- Что ж,- мирно ответил насторожившийся Силантий Петрович,- как все,
так и я.
- Варвара сказала, чтоб ныне кашеваром я тебя не ставил. Клавдию на
кашеварство. Болезни у нее, загребать ей трудно. Ты-то для себя косишь
небось? Вот и для колхозу постарайся.
- Поимейте совесть вы оба с Варварой - ведь старик я. Для себя ежели и
кошу, то через силушку. Не выдумывай, Федот, как ходил кашеваром, так и
пойду.
- Ничего не знаю. Варвара наказала.
Федот повернулся и, согнувшись под полатями, глухо стуча тяжелыми
сапогами, вышел.
- Ох, пакостница! Ох, змея лютая! Своего-то старика небось подле печки
держит! А этот-то как вошел, как стал столбом, так и покатилось мое