"Владимир Тендряков. Не ко двору" - читать интересную книгу автора

Федора внимания.
- Огурчики пощипала! Вдругорядь не придет!
За тетрадкой Федор так и не зашел. Он сел на велосипед и поехал в поле.
Смутная тяжесть легла на душу. Такой еще не испытывал. Не жестокость
удивила и испугала его и уж, во всяком случае, не жалость. Попадись эта
блудливая коза под его руку, тоже бы отходил - помнила. Люди непонятные, вот
что страшно. Как же так - один человек может обхаживать раненого зайчонка,
обмывать, перевязывать, ворковать над ним: "Кровинушка, болезный..." - и тут
же мучить другую животину? А лицо-то какое было! Переворотило от злости -
зверь! "Огурчики пощипала!" Ну, теща - еще понятно, она за свои огурчики
живьем, не с козы, с человека кожу содрать готова, но Стеша!.. Тоже, знать,
осатанела за огурчики. "Девка гладкая, на медовых пышках выкормленная!" И
только-то? Мало этого для жизни, оказывается.
Пустой случай. Подумаешь - поглядел, как козу наказывают! Кому
рассказать, что расстроился,- засмеют. Не обращать бы внимания, забыть, не
вспоминать, но и подумать сейчас не мог Федор о вечере... Опять вернуться,
через стенку ворчание тещи слушать, щи хлебать, в их печи сваренные, с
тестем при встрече отворачиваться, с женой в одну постель ложиться! Докуда
терпеть это наказание? Хватит! Пора кончать, рвать надо!
Но ребенок ведь скоро будет. Его не ветром надуло. Отец-то ты, Федор!
Что же делать?.. Может, ради ребенка под них подладиться? Может, как
теща, сатанеть над огурчиками? Может, плюнуть на все, подпевать вместе с
тестем: "Ломи на них, они это любят"? Душу себе покалечить из-за ребенка?
Нельзя! Пора кончать! Рвать надо!
Вдоль лесной опушки, по полю, оставляя за собой темную полосу пахоты,
полз трактор.
Положив у заросшей ромашками бровки велосипед, Федор прямо по отвалам
направился к трактору. Трактор вел Чижов. Он остановился, слез не торопясь,
кивнул головой прицепщику, веснушчатому пареньку в выцветшей рубахе:
- Разомнись пока. Как, Федор, уладил с горючим? Федор прилег на траву.
- Нет. Тетрадь дома забыл.
- Ты ж за ней поехал...
Федор промолчал.
- Слушай,- обратился он через минуту,- там у меня велосипед, съезди ко
мне домой, возьми тетрадь.
- А сам-то?
- Да что сам, сам... Тяжело съездить?
- Уж и на голос сразу. Съезжу, коль поработаешь. Чижов повернулся,
пошел было, но Федор вскочил, догнал его, схватил за рукав, повел в сторону.
- Обожди, разговор есть...
Они уселись в тени, под покачнувшейся вперед маленькой березой. И хотя
давно уже меж ними была забыта старая обида, но Федор о семейных делах
никогда не говорил с Чижовым. Считал - не с руки выносить сор из избы. А тем
более перед Чижовым плакаться на судьбу стыдно. Теперь же Федору было все
равно - не сейчас, так завтра узнают все, узнает и Чижов, и еще с
добавлениями. Добавлений не миновать, такое дело...
Но Федор молчал, долго курил. Чижов с легким удивлением приглядывался к
нему. Березка шелестела листьями над их головами.
- Ну, чего ты хотел? - не вытерпел Чижов.
- Слушай, скажи моим,- начал Федор и запнулся.- Скажи,- продолжал он