"Владимир Тендряков. Не ко двору" - читать интересную книгу автора

Алевтина Ивановна с радостным торжеством перебивала:
- Вот прижгут его, молодчика! Прижгут! Поделом!
Силантий Петрович бросил скупо:
- Пустое. Особо-то не надейся. Все они одним миром мазаны.
Может быть, первый раз в жизни Стеше не понравились слова отца, даже
сам он в эту минуту показался ей неприятен: сутуловатый, со слежавшимися
седыми волосами, угрюмо нависшим носом над узловатыми руками, зажавшими обух
топора. "И чего это он?.. Все на свете для него плохо. Есть же и хорошие
люди. Есть!"
- Может, и не пустое. Может, и прижгут,- неуверенно возразила мать.
- Ну и прижгут, ну посовестят, может, наказание какое придумают, а
Стешке-то от этого какая выгода?
И Алевтина Ивановна замолчала. Молчала и Стеша. Маленькая, теплая
радость, которую она привезла с собой, потухла.
"Десять дней сроку. Советую подумать о своем поступке". Не стоило
советовать... Только в редкие минуты на работе забывался, а так с утра до
вечера все думал, думал и думал. А придумать ничего не мог.
Сначала обсуждали план культурно-массовой работы на квартал, потом
утверждали списки агитбригад, рассылаемых по колхозам. Федор сидел в
стороне, ждал и мучился: "Скорей бы, чего уж жилы тянуть..."
Наконец Нина Глазычева, сменив деловито-озабоченное выражение на строго
отчужденное, громко произнесла:
- Переходим к разбору персонального дела комсомольца Федора
Соловейкова.
И все лица присутствовавших вслед за Ниной выразили тоже строгость и
отчуждение. Только Степа Рукавков, секретарь комсомольской организации
колхоза "Верный путь", одной из самых больших в районе, взглянул на Федора с
лукавым укором: "Эх, друг, до бюро дотянул..." Да еще учитель физики в
средней школе Лев Захарович, свесив по щекам прямые длинные волосы, сидел,
уставившись очками в стол.
- Ко мне недавно пришла жена Соловейкова...- начала докладывать Нина
размеренным голосом, один тон которого говорил: "Я ни на чьей стороне, но
послушайте факты..."
От этого голоса лица сидевших сделались еще строже. Ирочка Москвина,
зоотехник из райсельхозотдела, член бюро, не вытерпела, обронила:
- Возмутительно!
Нина деловито рассказала, какой вид имела Стеша, описала заплаканные
глаза, дрожащий голос, сообщила, на каком месяце беременности оставил ее
Федор...
- Вот коротко суть дела,- окончила Нина и повернулась к Федору.-
Товарищ Соловейков, что вы скажете членам бюро? Мы вас слушаем.
Федор поднялся.
"Суть дела"! Но ведь в этом деле сути-то две: одна его, Федора, другая
- Стеши, тестя да тещи. Не его, а их суть сказала сейчас Нина.
Разглядывая носки валенок, Федор долго молчал: "Нет, всего не
расскажешь... У Стеши-то вся беда как на ладони, ее проще заметить..."
- Вот вы мне подумать наказывали,- глуховато обратился он к Нине.- Я
думал... Назад не вернусь. Как воспитывать, не знаю. Пусть Стеша переедет
жить ко мне, тогда, может, буду ее воспитывать. Другого не придумаю... С
открытой душой говорю...- Он помолчал, вздохнул и, не взглянув ни на кого,