"Владимир Тендряков. Покушение на миражи (Роман)" - читать интересную книгу автора

кого-то? В каждом человеке - Бог, каждого уважай, как Бога! - Он выкрикнул
на этот раз громче обычного, боясь, что не успеет, не будет услышан.
Его услышали, толпа угрожающе ахнула - оскорблены за Бога: впустить
его, великого, в себя, ничтожных, - да как он смеет! Угрожающей изумление
всплеснулось и не опало, а уже Садок, напрягая жилы на тощей шее,
заблаговестил:
- Слушай, Израиль!!! Он хочет, чтоб мы имели - сколько людей, столько и
богов! Посрами язычников, Израиль! Откажись от единого Бога! Не сам ли
сатана перед нами?!
- О-он!.. О-он!! Вельзевул!!! - Толпа закипела, ломая круг, стеная и
давя друг друга.
И тряс над головой немощными кулаками Садок - судья, призванный
народом:
- Спасай, Израиль, веру свою!!
- Сме-е-ерть!!! - режущий визг, захлебывающийся от счастья.
- Сме-е-ерть!! - громово отозвалась на него толпа.
Сын Человеческий, стоявший внутри яростной кипени, впервые опустил
голову. Он не хотел видеть, как люди нагибаются, подбирают камни.
Никто не должен касаться руками нечестивого. Для таких преступников
против веры у евреев была лишь одна казнь. Камни полетели со всех сторон.
Сын Человеческий упал...
...Он уже перестал шевелиться, а камни все еще летели в него. Камни
отцов, камни матерей, камни детей... Садок тоже бросил свой камень. Никто не
смей остаться в стороне!
При такой казни виновников нет. Гнев народный - гнев Божий.

Сидевшие в барке и видели и слышали, но не посмели заступиться. Их
кучка, а расправлялся народ. В каждого вместе с ужасом прокрадывалось и
сомнение - а праведным ли был их учитель, собиравшийся спасти других, но не
спасший себя? Сам Господь допустил...
Симон оттолкнулся веслом, спихнул барку с галечника. Тихо отплыли.
Никто их не окликнул, никто о них не вспомнил.
Южная ночь не вкрадывается, а бесшумно обрушивается. Она скрыла
лепящийся к скалам жалкий городишко, каменистый берег, забросанный камнями
изувеченный труп.
Убийство вопреки Истории.
Он должен был прожить еще три года, взбудоражить Галилею, сказать свою
Нагорную проповедь, зовущую - "люби ближнего своего и врага своего",
появиться в Иерусалиме, испытать предательство одного из учеников и уже
только тут мученически погибнуть, как презренный раб, - на кресте. Затем
воскреснуть в своих продолжателях, "смертию смерть поправ".
Ничего этого не случилось - пророк из суетного Назарета не стал Иисусом
Христом, не прошел из поколения в поколение по тысячелетиям, не возвеличен
людьми до бога. Как много подвижников, не успевших доказать свое, ныне
напрочь забыто!
Убийство противу всей Истории, какую мы знаем. И нет, не жители далекой
Вифсаиды повинны в нем. Непредусмотренное убийство совершено из XX века, из
наших дней. Причем людьми вовсе не враждебно-злобными к его памяти и, право
же, не мстительно-жестокими по натуре.