"Владимир Тендряков. Донна Анна" - читать интересную книгу автора

Ему везло... Братски близкий мне человек и совсем незнакомый.
Познакомиться не успели...

Это было началом нашего отступления. До Волги, до Сталинграда...
Я видел переправу через Дон: горящие под берегом автомашины, занесенные
приклады, оскаленные небритые физиономии, ожесточенный мат, выстрелы,
падающие в мутную воду трупы - и раненые, лежащие на носилках, забытые
всеми, никого не зовущие, не стонущие, обреченно молчаливые. Раненые люди
молчали, а раненые лошади кричали жуткими, истеричными, почти женскими
голосами.
Я видел на той стороне Дона полковников без полков в замызганных
солдатских гимнастерках, в рваных ботинках с обмотками, видел майоров и
капитанов в одних кальсонах. Возле нас какое-то время толкался молодец и
вовсе в чем мать родила. Из жалости ему дали старую плащ-палатку. Он хватал
за рукав наше начальство, со слезами уверял, что является личным адъютантом
генерала Косматенко, умолял связаться со штабом армии. Никто из наших не
имел представления ни о генерале Косматенко, ни о том, где сейчас штаб
армии. И над вынырнувшим из мутной донской водицы адъютантом все смеялись с
жестоким презрением, какое могут испытывать только одетые люди к голому. У
нагого адъютанта из-под рваной плащ-палатки торчали легкие мускулистые ноги
спортсмена...
"Наше дело правое..." Чудовищно неправый враг подошел вплотную к тихому
Дону. И как жалко выглядели мы, правые. Обнаженная правота, облаченная в
кальсоны...
Да всегда ли силен тот, кто прав? А может, наоборот? Правый всегда
слабее, он чем-то ограничивает себя - не бей со спины, не подставляй
недозволенную подножку, не трогай лежачего. Неправый не знает этих
обессиливающих помех. Но тогда мир завоюют мрачные негодяи. Те, кто обижает,
кто насилует, кто обманывает. Жестокость станет доблестью, доброта -
пороком. Стоит ли жить в таком безобразном мире? Мир, оказывается, не
разумен, справедливость не всесильна, жизнь не драгоценна, а святой лозунг
"Наше дело правое, враг будет разбит..." - ненужная фраза.
Но даже общее пожарище не выжгло тогда из моей памяти Ярика
Галчевского. Минутами я видел его сидящим на бруствере и внутренне
содрогался от его крика: "Убейте его!"
Кого?.. Да того, кто ставил "Если завтра война". Странно.

Дева Света! Где ты, донна Анна?..

Ярик любил стихи, еще больше любил кинофильмы. Он знал по именам всех
известных и малоизвестных актеров. "Если завтра война"... До войны был такой
фильм. "Если завтра..." Война сейчас, война идет, враг на том берегу Дона.
"Дева Света! Где ты, донна Анна?" "Убейте его!"
В те дни, оказывается, не я один помнил о Галчевском, кой-кто еще...

Над степью выполз чумацкий месяц - ясный и щербатый. Солдаты спали
прямо на ходу, во сне налетали друг на друга, даже не ругались, не было сил.
Пятый день блуждал по степи наш сильно поредевший полк, спали по два
часа в сутки, пытались набрести на какой-то таинственный Пункт Сбора. Этот
Пункт каждый раз, как мы приближались к нему, оказывался перемещенным в