"Владимир Тендряков. Чудотворная" - читать интересную книгу автора

воскрешении, святом духе и райских кущах?
- Отец Дмитрий, - решила заговорить Прасковья Петровна, - раз уж
пришлось встретиться, давайте потолкуем.
Без тени настороженности отец Дмитрий склонил седую голову, выражая на
своем лице лишь одно - полнейшее внимание.
- Я как неверующая помню, что в нашей стране сохраняется свобода
вероисповедания. Никто не может запретить человеку молиться какому угодно
богу. Но и насильственное принуждение к верованию запрещается.
Отец Дмитрий с готовностью покачал головой: "Так, так, верно". Бабка
Грачиха, ничего не понявшая из речи учительницы, - "свобода
вероисповедания", "насильственное принуждение", - почуяв, однако, недоброе,
сердито переводила свои кошачьи глаза с отца Дмитрия на гостью.
- А здесь, в этом доме, - продолжала Прасковья Петровна, - на моего
ученика, пионера, силой надели крест, силой заставляют молиться...
- Это, сударушка, не твое дело! - резко перебила Грачиха.
- Обожди, Авдотья, потом возразишь, - отмахнулась Прасковья Петровна.
- И ждать не буду, и слушать не хочу! На-кося, в семейные дела лезет!..
А я-то, убогая, все гадаю: зачем пришла?
- Авдотья! - неожиданно строгим тенорком оборвал ее отец Дмитрий. -
Хочу поговорить с человеком. Иль для этого из дому твоего уйти?
Грачиха сразу же осеклась, едва слышно заворчала под нос:
- Хватает нынче распорядителей-то... Распоряжайся себе, только в чужой
дом не лезь...
Поднялась, отошла к печи, сердито застучала ухватами. По спине
чувствовалось: напряженно прислушивается к разговору.
Прасковья Петровна продолжала:
- Школа учит одному, семья же - совсем другому. Или школа заставит
мальчика отказаться от бога, или семья сделает из него святошу. В наше время
середины быть не может. А пока будет идти спор, два жернова могут
перемолоть, перекалечить жизнь ребенка. Пусть родители веруют как хотят и во
что хотят, но не портят мальчику будущего. Его будущее принадлежит не только
им. Волей или неволей они становятся преступниками перед обществом.
Бабка Грачиха, согнувшись, шевелилась чуть слышно у печки, бросала
из-за плеча горящие взгляды. Отец же Дмитрий, вежливо выждав паузу, спокойно
глядя в лицо учительницы своим стариковски добрым, честным взглядом,
осторожненько спросил:
- А какое я имею касательство к этому, Прасковья Петровна?
- Стоит ли объяснять, отец Дмитрий? Самое прямое. Вы для этой семьи
духовный пастырь, и ваше отношение к делу для меня небезынтересно.
- Гм... Вот вы упомянули слово "преступники". Преступник тот, кто
выступает против закона. Скажите, будет ли противозаконным такой случай.
Мальчик из любопытства спрашивает свою верующую мать: "Есть ли, мама, бог на
небе?" Обычный детский вопрос, но он касается основы основ вероучения.
Верующая мать, сами посудите, не может иначе ответить: "Есть бог, сынок". А
если детское любопытство будет простираться и дальше: "Какой бог из себя,
что он делает?" - то матери придется объяснить о триединстве, о бессмертии
души, о судном дне. Там, глядишь, вера вошла в ребенка, там и молитвы и
крест на шею. Где тут граница законного и противозаконного? Где же тут,
скажите, преступление? Ведь вам, как я понимаю, не суть важно, силой ли
заставили молиться ребенка или убедили его в этом. Вам важнее уберечь своего