"Родольф Тёпфер. Трианская долина" - читать интересную книгу автора

теперь свинцовые тучи, сжимается под бурным порывом ветра; в нее проникает
смятение, царящее в природе, и в самом этом смятении она вкушает
таинственные восторги, неведомые сонным любителям уюта. Чтобы вполне
насладиться этими ощущениями, я нарочно отстал от своих спутников. Мне
нравилось быть одному в мрачном ущелье Тет-Нуар, где меня хлестал дождь,
оглушал рев потока, грохот летевших вниз камней и удары грома, переходившие
в величавый рокот, то отдаленный, то настолько близкий, что он раздавался,
казалось, над самой моей головой. Зрелище было столь великолепно, и я так
был им поглощен, что испытал нечто похожее на разочарование, неожиданно
оказавшись так скоро возле хижин Триана. С крыльца одной из них послышался
смех: это француз завидел меня. "Здесь есть вино, - крикнул он мне. -
Заходите разбавить его вашей водой!" Я вошел.
______________
* Панург - персонаж романа Франсуа Рабле "Гаргантюа и Пантагрюэль".

Все дома деревушки Триан расположены в небольшой долине весьма
необычного вида. Имея в длину как и в ширину не более мили, долина эта столь
тесно окружена высочайшими вершинами, что солнечные лучи проникают в нее не
раньше полудня, да и то ненадолго. На одном ее конце глухо потрескивает
Трианский ледник, зажатый в узком гранитном ущелье; у нижней его границы
извергаются, словно из голубой пасти, темные и бурные воды, которые затем
замедляют свой бег, протекая по лугу. На противоположном конце долины
расколотая до самого основания гора принимает в себя этот поток и тот уходит
под землю, в сумрачные бездны, недоступные человеческому взору, но возле
Мартиньи снова выходит на поверхность и впадает в Рону. Расположение этой
вечно затененной долины, соседство ледника и потока - все это поддерживает
там восхитительную прохладу; лужайки, когда видишь их впервые с соседних
вершин, поражают яркостью своего зеленого ковра. Кажется, будто Вы открыли
неведомый еще Эдем, приют, где издавна сокрылись первые обитатели страны. Вы
спускаетесь, вы вступаете под эту прозрачную сень, с наслаждением вдыхаете
бальзамический воздух, слушаете неумолчный и звонкий говор бегущей воды; это
великолепие восхищает ваш взор и сладко волнует сердце.
Сюда выходят дороги, идущие от обоих перевалов - Тет-Нуар и Бальмского.
Обе тропы соединяются у подножья Форкла, через который затем надо
перевалить, чтобы выйти к Мартиньи. Здесь нет иного пристанища, кроме
таверны, куда я вошел. В нижнем ее этаже помещается конюшня и сеновал, а над
ними - комната для приезжих. На верхнее крыльцо, откуда окликнул меня
француз, ведут несколько деревянных ступеней. Случается изредка, что
путешественник, застигнутый ночной темнотой или грозою, вынужден
переночевать в Триане; поэтому хозяин таверны держит в этой же комнате пару
узких кроватей. Когда я туда вошел, оба моих англичанина, как видно
отказавшись от мысли идти в Мартиньи по такой погоде, уже оставили кровати
за собой; сменив белье и одежду и закурив сигары, они поспешили прилечь.
Гроза настолько усилилась, что я не на шутку начал тревожиться за
путников, с которыми расстался утром, и очень хотел услышать, что они уже
спустились с перевала и миновали Триан. Я готовился спросить об этом у
хозяина, когда ослепительная вспышка молнии и тотчас вслед за нею -
сильнейший удар грома заставили нас вздрогнуть. Хозяин перекрестился, а жена
его, подбежав к окну, воскликнула: "Это ударило в Магнинский лес!" Мы
выглянули в окно. Из леса со всех ног бежал к нам человек. Когда он