"Квинт Флоренс Тертуллиан. О плоти Христа " - читать интересную книгу автора

название черепка (testae) и не участвует более в имени прежнего рода, ибо не
относится более к этому роду. Поэтому и душа Христа, сделавшись плотью, не
может не быть тем, чем стала, и не может оставаться тем, чем была, потому
именно, что стала чем-то другим. И поскольку мы привели очень ясный пример,
воспользуемся им и дальше. Конечно, черепок из глины представляет собой
только один предмет (corpus) и одно название, то есть название этого одного
предмета. Он не может называться и черепком, и глиной, ибо он не есть то,
чем был; а то, чем он не является, к нему более не относится. То же самое
касается и души. Следовательно, и душа, сделавшись плотью, представляет
собою субстанцию единовидную и плотную, то есть совершенно цельную и
неделимую. Во Христе же мы находим душу и плоть, которые обозначаются
простыми и неприкровенными именами, душа называется душою, а плоть - плотью.
Никогда душа не называется плотью, а плоть - душою, ибо так они должны были
бы называться, если бы существовало подобное [превратное] положение;
напротив, Он Сам называл каждую субстанцию по отдельности, и всюду, конечно,
сообразно различию двух свойств, - отдельно душу и отдельно плоть. В
частности, Он говорит: Душа Моя скорбит смертельно (Матф. 26, 38) и еще:
Хлеб, который отдам Я за спасение мира, есть плоть Моя (Иоан. 6, 51). Далее,
если бы душа была плотью, то во Христе было бы одно-единственное: плотская
душа, и она же - душевная плоть. Но поскольку Он разделяет их, то очевидно
показывает, что они суть два вида - плоть и душа. Но если два, то уж не
одно; а если не одно, то уж не может быть ни плотской души, ни душевной
плоти. Ведь плотская душа и душевная плоть - это одно и то же. Тогда Ему
пришлось бы иметь еще другую, особую, душу кроме той, которая была плотью, и
объявить о другой плоти помимо той, которая была душой. Но если была у Него
одна плоть и одна душа, и эта скорбела смертельно, а другая была хлебом за
спасение мира, - тогда сохраняется число двух субстанций, различных в своем
роде и исключающих единственный вид плотской души.


14.

Но Христос, говорят они, представлял собою и ангела. На каком же
основании? На том же, что и человека. Стало быть, одинакова и причина, по
которой Христос представлял человека, и причина эта - спасение человека. А
именно, Он сделал это для восстановления того, что погибло. Погиб человек, и
нужно было восстановить человека. Но для принятия Христом вида ангельского
никакой такой причины не было. Ибо если ангелы и осуждены на погибель, в
огонь, уготованный дьяволу и ангелам его (Матф. 25, 41), - то никогда не
обещалось им восстановление. Никакого повеления об освобождении ангелов
Христос не получил от Отца. А того, чего Отец не обещал и не повелевал,
Христос не мог и исполнить. Для чего же тогда принял Он природу ангельскую,
если не для того, чтобы с помощью этого сильного союзника способствовать
освобождению человека? Но разве Сын Божий не мог один освободить человека,
совращенного одним-единственнымзмеем? Значит, у нас уже не один Бог и не
один Спаситель, если спасение вершат двое и к тому же один нуждается в
другом. Однако в том ли дело, чтобы Он освободил человека при содействии
ангела? Почему же Он тогда снизошел для того, что намеревался свершить через
ангела? Если через ангела, что же делал Он Сам? А если Сам, то что остается
ангелу? Он наименован ангелом великого замысла, то есть вестником: но это