"Татьяна Тэсс. Поступи, как друг " - читать интересную книгу автора

- Нет, я пришла к нему по делу.
- Понятно. К нему многие ходят. Кто в гости, кто просто так.- Старичок
почесал лоб.- Он на людей счастливый.
- Счастливый? Как это понять?
- Понимают по-разному,- сказал старичок уклончиво. - Я человек старый,
может, и неправ...- Он посмотрел на свою ладонь, где по-прежнему доверчиво
лежал луч. - Я понимаю так,- медленно сказал он.- Счастье начинается с
отношения человека к человеку. Да что вам со мной толковать? Во-он Гаврилин
идет...- И он опять принялся за газету.
Издали было видно, как к дому быстро шагал высокий белокурый человек в
темном плаще. Под мышкой у него торчала длинная палка колбасы, в руке он нес
свертки и булку.
Человек улыбался, показывая крупные белые зубы, улыбка у него была
удивительная - открытая, изумленная и простодушная. Это и был Михаил
Гаврилин.
Первый раз я встретила его в цехе завода "Станколит", где он работает
сборщиком. Оборудование в этом цехе современное, сборка производится на
конвейере, но все же там, где есть земля и литье, не обойтись, видно, без
копоти и пыли, и новый мой знакомый выглядел тогда далеко не таким белолицым
и чистеньким, как сейчас.
Мы разговаривали недолго. Но потом на заводе я не раз заводила о нем
речь с другими, и всегда меня поражало, как менялось выражение лиц у тех,
кто говорил о нем.
В обычном выражении собранности, сосредоточенности, озабоченной
деловитости, свойственной людям в разгаре рабочего дня, проступало что-то
мягкое, задумчивое,- я бы сказала, глубоко неофициальное. И рассказывали о
нем без казенных характеристик, без привычных формулировок, а как-то
по-домашнему, душевно и просто.
И вот сейчас его сосед, худенький старичок, сидящий на улице и
греющийся в солнечном луче, произнес простую фразу, которая как бы свела
многое воедино. Думая о ней, я пошла навстречу Гаврилину, чтобы начать с ним
разговор.
...Нет, он никак не ладился, этот разговор!
Вот мы уже сидим за столом в комнате, блещущей той беспощадной
чистотой, какой особенно гордятся молодые хозяйки.
Вот забежала на минуту Шура - жена Михаила Гаврилина, веселая,
розовощекая, приветливая,- и умчалась снова: она работает на фабрике в
вечернюю смену. Шура посмотрела на меня с понимающим сочувствием, светлые,
смеющиеся ее глаза будто говорили: "Да, трудная у вас задача! Разве он будет
о себе рассказывать? Вот если бы я осталась, я бы, пожалуй, вам помогла...
Вот вбежал сын, маленький Сережка, и исчез, словно ветром его сдуло. А
мы все сидим за столом, и собеседник мой уже который раз повторяет со
вздохом:
- Что обо мне говорить? Обо мне говорить нечего.
Я смотрю на него и явственно вижу, каким он был мальчуганом.
В деревне Дулепово, где он вырос, было, наверное, полным-полно таких
белоголовых, светлоглазых ребят. С давних пор повелось, что в Дулепове
занимались сапожным делом: в каждой избе было по два-три сапожника, работу
сдавали в районный центр, где находилась большая обувная артель. Надев
большой фартук и усевшись на табурет, он помогал отцу тачать сапоги.