"Борис Ермилович Тихомолов. Небо в огне (про войну)" - читать интересную книгу автора

Он пожирал буханку глазами. Он ласкал ее взглядом, впиваясь зрачками в
каждую впадинку, в каждый бугорок чуть пригоревшей корочки.
- Да берите же, в конце концов! - воскликнул я, потеряв терпение.
Он схватил буханку сухими длинными пальцами, с секунду держа на весу, и
вдруг, весь подавшись вперед, прижал ее к груди. Лицо его было растерянно.
- Это невероятно! -бормотал он.-Невероятно! Как в сказке. Как во сне.
И вдруг он как-то скис, опустил плечи и, оглянувшись по сторонам,
прошептал:
- Но у меня... У меня нет ничего равноценного. Ведь это так много, так
много. Разве только эта вот... фамильная память... Отец получил их на
конкурсе пианистов в Варшаве...
Дрожащей рукой мужчина расстегнул пуговицу шинели и вытащил из-за пояса
брюк большие карманные часы на массивной цепочке.
У меня в груди что-то оборвалось.
- Идите... Он заплакал:
- Простите. Простите великодушно. Боже мой, боже мой...
Саша привез нас в гостиницу к вечеру. Мы вылезли из машины возле
небольшого трехэтажного дома старинной постройки. Узкая улица была
заставлена вереницей трамваев, заваленных снегом по самую крышу.
Саша громко хлопнул дверкой:
- Пойдемте, я вас провожу.
По глубокой траншее, пробитой в громадных сугробах лежалого снега, мы
прошли в узкую темную арку ворот и очутились в небольшом дворе,
заставленном вдоль стен какими-то станками, прикрытыми брезентом. Возле
окованной железом двери с большим висячим замком стоял, опершись о
винтовку с примкнутым штыком, часовой в овчинном тулупе. Он стоял
безучастно, как манекен. Страшно худое лицо с заострившимся носом,
глубокие глазницы. Он не шевельнулся, когда мы проходили мимо него. Он
даже не повел глазами, чтобы посмотреть на нас. И было видно, что стоял он
из последних сил. И если бы сейчас взять у него винтовку, то он непременно
упал бы.
Ваня Архангельский обеими руками впился мне в локоть:
- И он еще стоит на посту! Я не выдержал бы. Я лег бы и умер.
- Тише ты, услышит.
По узкой темной лестнице мы поднялись на второй этаж. На лестничной
клетке, в тесной каморке, сидели за маленьким столиком трое в военной
форме. Один пил чай, двое играли в шахматы. Трещала печурка в углу, тускло
светила коптилка, сооруженная из артиллерийской гильзы.
Услышав наши шаги, один из играющих поднял голову и вгляделся в темноту:
- Это ты, Саша?
- Я, Николай Сергеевич.
- Летчиков ведешь?
- Летчиков.
Саша протянул ему какую-то бумажку. Тот прочитал ее, аккуратно свернул и
положил в карман гимнастерки. Осмотрев нас внимательно, очевидно,
запоминая лица, он сказал:
- Добро, проходите.- И снова склонился над доской.
Нас встретила женщина с отечным лицом. Взяв со стола в прихожей горящую
коптилку, она прошла в небольшую комнатку с двумя застланными свежим
бельем койками. Саша распрощался и ушел, а женщина сказала тусклым голосом: