"Теофилис Тильвитис. Путешествие вокруг стола " - читать интересную книгу автора

спинку стула, ритмично раскачивался и нежным тенорком затягивал песню;
коллеги-помощники тут же подхватывали ее, и в инспекции, в этом омуте
житейской прозы, звучали самые лирические мелодии, Пискорскис даже стихи
пописывал. Порой он застывал посреди канцелярии, вытягивал белый лист бумаги
и декламировал:

Как близок, близок был я с нею,
Я без нее как лист зачах.
Теперь она гуляет по аллее,
Но с папиросою в зубах.

Кончив строфу, Пискорскис церемонно раскланивался, простирал руки,
вскидывал голову и восклицал:
- И тем не менее, господа, кое-что получается... Не так ли?...
Однако больше всего Пискорскисом владела страсть к художественным
фотоизысканиям. Искусству фотографии он самозабвенно отдавался душой и
телом. Бывало, остановит на улице прохожего, извинится вежливо и скажет:
"Извините, тем не менее я кое-что сделаю из вашего лица..." Не раз
Пискорскис становился жертвой своей страсти. Прохожий, не оценив его
похвальных намерений, зачастую осыпал изыскателя бранью. И, кто знает,
возможно, бывали и более печальные последствия.
Одержимый желанием создать гениальный портрет, Пискорскис отравлял
жизнь Спиритавичюсу, буквально приводил его в бешенство. Он изводил своего
шефа из самых лучших побуждений: мечтал обязательно увековечить физиономию
своего начальства. Пискорскис снимал его во всевозможных видах, в разных
ракурсах, с разных расстояний, раскрашивал негативы, ретушировал, печатал
снимки на мягкой и твердой бумаге и, досадуя на неудачу, разочарованно
швырял свои произведения в корзину. В каких только позах не был запечатлен
Спиритавичюс!.. То он стоял под гигантской пальмой, за которой маячила
пирамида Хеопса, то в очках и пилотском, шлеме восседал в самолете. Одна из
композиций просто поражала: она представляла собой ветвь со множеством
лилий, раскрашенных в разные цвета. В центре, в самый большой цветок была
вмонтирована голова Спиритавичюса, а справа и слева по иерархической
лестнице цвели головки прочих чиновников инспекции. Такой глубокой и
искренней любовью пылал Пискорскис к своему шефу!
Портфель Пискорскиса был изготовлен по его собственному чертежу. В нем
имелось множество изолированных отделений: для закусок, фотопринадлежностей,
чистой бумаги, протокольных бланков, визитных карточек, карандашей, которые
переливались всеми цветами радуги: тут были химические синие и черные,
простые черные, толстые сине-красные, зеленые и желтые. В специальном
кармашке торчала палочка мела, которой он отмечал на полу то место, где
должны были стоять ноги, дабы объект не нарушил композиции. Обилие всех этих
необходимейших в повседневной жизни принадлежностей делало его портфель
похожим на чемодан. Пренесчастнейшим созданием был этот Пискорскис: стоило
ему, не дай бог, где-нибудь забыть свой передвижной склад, как он становился
беспомощным, робким, глупым и никчемным человеком.
В верхнем кармашке его хорошо подогнанного пиджака помещались четыре
авторучки. Каждая из них была ему крайне необходима. Печатая бумаги
Пискорскиса, машинистка отлично разбиралась в их многокрасочном языке и
умудрялась передать его в одном цвете. Красные чернила означали прописные