"Геннадий Тираспольский. Беседы с палачом (Казни, пытки и суровые наказания в Древнем Риме) " - читать интересную книгу автора

Приговоренному надевали на голову волчью шкуру, на ноги - деревянные
башмаки, нещадно секли его розгами, затем вместе с обезьяной, змеей, петухом
и собакой живьем зашивали в кожаный мешок и бросали в реку или в море.
Набор сопутствующих животных был иногда сокращенным: обезьяна и
змея[243] или только одна обезьяна.[244] Сокращали набор, по-видимому, не из
гуманных побуждений, а из-за нехватки соответствующего зверья во время
подготовки к казни.
Относительно значения, которое придавалось присутствию этих животных в
мешке, суждения расходятся.[245] В частности, выдвигалась версия, что
названные существа, по мнению римлян, приносили несчастье.[246] Так, в
давний период римской истории змея считалась предвозвестницей смерти.[247]
Однако впоследствии отношение к змеям изменилось: во времена греческой
античности змей часто содержали в доме для ловли мышей; детям разрешали
играть с домашними змеями; знатные женщины в жару носили змей вокруг шеи для
прохлады; бог врачевания Эскулап изображался с жезлом, обвитым змеями и т.
п.,[248] .[249] Неоднозначным было у римлян и отношение к собаке.[250]
Если поблизости отсутствовал водоем, приговоренного без лишних затей
бросали на растерзание диким зверям.[251] Такая кара не отличалась от
описанной выше второй разновидности квалифицированных казней.
Судя по эпиграмме Марциала, описывающей крестную казнь некоего
приговоренного, который "то ли отцу..., / То ль господину пронзил горло
преступно мечом...",[253] т. е. на запрещение совместно проживать со своими
согражданами тому, кто добровольно удалился в изгнание (в случае его
возвращения любой мог безнаказанно убить его, см. также гл. 3, пункт I,
подпункт 2).
При попытке ответить на вопрос, почему казнимого посредством кожаного
мешка сопровождала небольшая звериная свита, следует обратить внимание на
то, что и приговоренного, и такую свиту помещали, по свидетельству Ювенала,
в мешок из шкуры быка[254]). Разумеется, кожаный мешок благодаря своей
водонепроницаемости обеспечивал продление лютых мук казнимого, однако
назначение бычьего мешка этим, по-видимому, не исчерпывалось. Есть основание
считать, что здесь проглядывает древнее поверье, согласно которому человек,
помещенный в шкуру животного, сам становился таким животным или, по меньшей
мере, приобретал его характерные черты. Ну а умертвить быка вместе с
животными помельче в представлении древних не было столь зазорным, как
казнить человека. У Лукаина один тароватый разбойничек, со своими
подельниками похитивший девушку, разглагольствует: "Нужно истребить осла,
так как он ленив, а теперь вдобавок еще притворяется хромым, к тому же он
оказался пособником в бегстве девушки. Итак, мы его спозаранку убьем,
разрежем ему живот и выбросим вон все внутренности, а эту добрую девушку
поместим внутрь осла, головой наружу, чтобы она не задохлась сразу, а все
туловище оставим засунутым внутри. Уложив ее таким образом, мы хорошенько
зашьем ее в трупе осла и выбросим обоих на съедение коршунам...".[255]
Вероятно, не без этой подсказки Лукиана в фальсифицированной книге
"Властелины Рима" появился такой леденящий кровь сюжетец: "Узнав от одного
из своих тайных агентов, что какие-то воины овладели служанкой своих хозяев,
которая уже давно потеряла всякий стыд, он[256] велел привести их к себе и
допросил - было ли такое дело. Когда это подтвердилось, он приказал
разрезать брюхо у двух живых быков удивительной величины и заключить туда по
одному воину так, чтобы головы их торчали наружу и они могли