"Геннадий Тираспольский. Беседы с палачом (Казни, пытки и суровые наказания в Древнем Риме) " - читать интересную книгу автора

издевательство и изуверство, даже в массовых масштабах и даже по высочайшему
повелению коллегиальных органов - всегда дело рук конкретных палачей и
мучителей, как бы они ни таились под маской, капюшоном или псевдонимом.
Стало быть, каждый из них лично ответствен за то, что необозримый ряд
безвременных могил расширился, а круг живущих людей трагически сузился.
Из сферы кровавой обыденности мы выходим здесь на простор
философско-нравственных исканий, среди которых самыми жгучими являются,
пожалуй, мысли об индивидуальном переживании бытия,[10] персональности
исторического процесса ,[11] ,[12] о нравственной причастности личности к
всечеловеческим деяниям[13] и осознании личностью ее исторической
ответственности вопреки обезличивающей стихии толпы[14] и иссушающему
влиянию социологических доктрин.[15] И если читатель хотя бы на минуту
погрузится в раздумья об ответственности всех нас за все, что творится
людьми на измученной планете, автор сочтет свою книгу не напрасной.

2. Постановка проблемы

Римское законодательство выработало и применяло на практике понятие
степени наказания в зависимости от тяжести преступления. Вместе с тем
кодекса, определявшего, какие деяния являются преступными и каких наказаний
они требуют, в Древнем Риме не существовало.[16] Уголовное законодательство
римлян, по словам Т.Моммзена, было "беспримерно шатким и неразвитым".[17] В
конкретных случаях вид и способ применения наказания устанавливался
по-разному: или определенным законом, или правовой традицией, или судейским
усмотрением с учетом качества преступления, личности преступника и
существующих прецедентов.[18]
В расчет могли приниматься и чисто технические условия применения
наказаний. Так, при отсутствии досягаемого водоема казнь отцеубийцы
посредством утопления в кожаном мешке вынужденно заменялась растерзанием
дикими зверями или распятием на кресте.
Отмеченные свойства было бесспорным достоинством римской правовой
системы, обеспечивающим ее гибкий подход к совершенному правонарушению, к
личности подсудимого и к условиям исполнения наказаний. Однако те же
свойства создавали почву для произвола при их назначении и применении,
приводя порой к несоразмерности наказаний и совершенных преступлений, а
часто - и к самочинным палаческим расправам над невинными людьми. В игру
здесь вступали, наряду с общественно-политическими соображениями, и
этнопсихические силы, исследованные Л.Н.Гумилевым (см.;[19] [20]).
Судейский произвол в таких случаях усугублялся тем, что, в отличие от
гражданских дел, инициатива возбуждения уголовного судебного преследования
против подозреваемого принадлежала не только потерпевшей стороне, но и
должностному лицу, которое также назначало наказание.[21]
Следует помнить также о том, что в Древнем Риме отсутствовало понятие
должностной компетенции высших чиновников, т. е. определенной и ясно
ограниченной сферы их деятельности, и поэтому не было привычного или, по
меньшей мере, известного нам разграничения законодательной, судебной и
исполнительной властей (такое разграничение было отчетливо проведено только
в XVIII в., в трудах Шарля Луи Монтескье, и законодательно закреплено в
Конституции США в 1778 г.[22]). Напротив, римляне твердо стояли на том, что
суд является главной функцией государственной и общественной власти,