"Владислав Андреевич Титов. Ковыль - трава степная " - читать интересную книгу авторанапоминает Женьке старую добрую сказку, и на душе у него становится тепло и
спокойно. И Колька уже не кажется отъявленным злодеем и живодером. Женька готов вернуть его, униженного, полузамерзшего, и похлопать по плечу: "Ладно, Коль, ладно..." На дворе горласто пропел петух. Женька сладко зевнул и закрыл глаза. "Эх, скорее бы новое лето, а там..." Он представил, как к нему опять придет председатель колхоза Иван Ильич, поздоровается за руку, вытрет белым картузом потный лоб: "Такое дело, Евген... Понимаешь, помощь твоя требуется артели..." И начнет, как со взрослым, рассуждать о колхозных делах. О том, что просо не прополото, а там, понимаешь, сенокос на носу, и дождей нет, и людей не хватает, а его, Женькины трудодни, заработанные на пастьбе коней, не помешают дому, а, наоборот, будут крепкой подмогой маме, которая одна-то и так замоталась... И Женька конечно же, польщенный таким доверием, с радостью согласится пасти табун, побежит к матери, а у той почему-то навернутся на глаза слезы, и она, вытирая их, непохожим голосом скажет: "Кормилец ты мой... Неужто дождалась?.." У Женьки заскребет в горле, дернется нижняя губа, но плакать ему совсем не хочется. Его ждет табун... Женька открывает глаза, и в мутном сереющем рассвете ему чудится степь, пронзительно свистят суслики, трубно ржут лошади, он стремительно мчится на Чайке и чувствует, как набегающая струя воздуха упруго пузырит рубаху. - Чаечка! - нежно, почти про себя шепчет Женька, и губы его тянутся в улыбку. придумал. Да и вся она была не такой, какой стала теперь. Тогда Чайка лежала на лугу с опухшими передними ногами, тощая, некрасивая, с ее боков облезала шерсть и грязными клочьями падала наземь. Вокруг была гладко выщипана трава, и лошадь, напрягая шею, тянулась к светло-желтой головке ромашки. Женька хотел помочь ей, но она испуганно вздрогнула и попыталась вскочить на ноги. - Что ты, глупая! - ласково сказал он. - Чего испугалась? Разве я обижу тебя? Болит ножка, да? И Чайка успокоилась. Смирно лежала на боку, смотрела на Женьку фиолетовым глазом, и ему показалось, что лошадь поняла его слова. Глаз был большим и очень грустным. Мальчишке как-то сразу до слез стало жаль животное. Спотыкаясь, снимая на ходу фуражку, он побежал по степи и, завидев Поляну с густой травой, упал на колени. - Сейчас, сейчас я накормлю тебя. Потерпи еще капельку! - бормотал он, торопливо наполняя фуражку кормом. К вечеру Женькины руки стали зелеными от травы, а исцарапанные пальцы ныли и кровоточили... Около Чайки возвышалась горка свежего сена, и лошадь, весело фыркая, смачно пережевывала сочный корм. Утром следующего дня Чайка встретила юного табунщика тихим ржаньем. "Соскучилась!" - обрадовался Женька. Позабыв о вчерашних болячках, он вновь бросился наполнять фуражку травой. Но лошадь, к его величайшему удивлению, при виде корма нетерпеливо фыркнула и отвернулась. - Ты чего? - обиделся Женька. |
|
|