"Владислав Андреевич Титов. Ковыль - трава степная " - читать интересную книгу автора

Чайка повернула голову и, оскалив зубы, заржала.
- Вот еще! - испуганно отпрянул он в сторону.
Лошадь ржала протяжно и жалобно. Что-то просящее было и в ее высоком
дрожащем голосе, и в тусклом блеске больших фиолетовых глаз - во всей
фигуре, всклокоченной и костлявой. Женьке показалось, что Чайка просит его
о чем-то на своем лошадином языке, а он не понимает. Может, ее обидели
ночью? Может, корм невкусный или надоел?
"Ну конечно же корм! - осенило парнишку. - Трава плохая, невзрачная,
да и рвал-то я ее на одном и том же месте!"
Но и от зеленого овса и от красноголового клевера, украденного им с
колхозного поля, Чайка так же отворачивалась и, раздувая сухие ноздри,
тоскливо ржала.
Степь звенела птичьими голосами, аукалась сытым гоготом лошадей,
резвящихся на лугах, а он сидел рядом с Чайкой и, чуть не плача, уговаривал
ее:
- Ну чего ж тебе, хорошая моя?.. Хочешь, я хлеба принесу? У нас его,
правда, нет, но я займу. Хочешь? Что же мне делать с тобой?
Передав табун ночному сторожу, домой возвращался грустным и
задумчивым. "Наверное, не могу я ухаживать за конями. Подхода какого-то не
знаю", - терзал он себя.
Ужинать Женька не стал. Лениво покатал в руке печеную свеклу и вылез
из-за стола.
- Что с тобой, Жень? - всполошилась мать, щупая лоб сына. - Небось
захворал? Ой, и придумает же Иван Ильич - дите на работу! Вот окаянный! А
я-то, дура старая, отпустила... Сынок, хлебца хочешь? Я займу у Митревны.
- Мам, я не хворый! - недовольно сморщил нос сын.
- А почему не ужинаешь?
- Так... не хочется... Неполадки у меня на работе.
- Какие такие неполадки? - охнула мать.
- Лошадь ничего не ест. Вчера ела, а сегодня... Я ей то, се, а она
только ржет и смотрит на меня. Жалость берет. Ноги у нее болят. Лежит она.
- А ты поил ее, горе-табунщик?
- Как "поил"? - подскочил на стуле Женька.
- Водичкой! Сам-то небось каждый день пьешь! - улыбнулась мать.
- Ой, мамочка, какая же ты у меня умная!
И не успела мать оглянуться, как сын, схватив пустое ведро, пулей
выскочил на улицу.
- Женя, куда ты? Же-е-ня-а-а! - метнулся в ночь тревожный голос
матери.
Громыхая ведром, Женька выбежал за гумно и остановился. Темным
бездонным провалом безмолвствовала степь. В чернильном небе мерцали звезды.
Стояла безлунная, густая, как деготь, июньская ночь.
На краю села тявкнула собака, в ответ ей еще одна,потом промычала
корова, и вновь все стихло. Женька со страхом оглянулся: "Может, утром
надоить?" За селом криво полоснул небо метеор. Звезды на миг поблекли и
замигали холодным светом, будто глаза голодной волчьей стаи. "Утром даже
лучше. Зачем ее будить сейчас? - Мальчик втянул голову в плечи. - А если у
нее во рту пересохло? Язык к нёбу прилип? - Он поежился. - Прошлой зимой
тетке Авдотье в степи волк встретился... Так то ж зимой! Дядя Миша про
колдунов рассказывал. Колдуны эти всегда, и зимой и летом... Вода от Чайки