"Владислав Андреевич Титов. Ковыль - трава степная " - читать интересную книгу автора

уже ничего не видел. Розоватый туман качался перед ним, обволакивал и тянул
назад.
Пес выбежал из-за сарая почти в самом конце улицы. Он не успел еще
тявкнуть, как лошадь резко вильнула в сторону, и Женька, сделав в воздухе
нелепое сальто, плюхнулся на дорогу. Попытался вскочить, но в голове
закружилось, глаза застлала болючая красная сетка, и розовый туман стал еще
гуще...
О дальнейшем, захлебываясь от восторга и зависти, ему рассказал
Колька. И о том, как Чайка гонялась по огороду за псом, била его ногами и
вытоптала всю Аксиньину картошку, и о том, как не подпускала к Женьке
ребятишек и пыталась утянуть его в степь, но рвалась рубашка, потому что,
наверное, очень острые у нее зубы, и конечно же ему влетит от матери за
порванную рубашку, и, наконец, о том, как дядьке Мишке табунщику удалось
отогнать лошадь, и она убежала к табуну и долго ржала там на всю степь,
будто плакала от обиды. Потом прибежала перепуганная мать, поливая его
слезами, целовала и последними словами ругала председателя колхоза. Об
одном умолчал Колька. О том, что все его попытки поймать Чайку и
прокатиться на ней окончились неудачей. Более того, Женькина покорная
любимица чуть не покусала его.
А утром Женька снова был в степи, и опять ничто не омрачало его
счастья. Вновь колокольчиками звенело небо, плыли ромашковые облака,
свистел свистун и упругий ветер степи бросал в лицо смоляную гриву Чайки. И
только пожухлая трава да черные стаи скворцов напоминали, что по пятам
неотвратимо гонится осень. И никуда не спрячешься от нее, никуда не
ускачешь даже на быстроногой Чайке.
В конце августа хлынули дожди. Косые, ядреные. Они с утра до вечера
секли степь, смывая с нее краски летнего наряда. Исполосованное молниями
небо жалось к земле и с треском разламывалось на части. Женька подходил к
Чайке, гладил ее теплую грудь и успокаивал:
- Не бойся, Чаечка, это гром. Он пройдет, вот увидишь...
Глаза его тускнели и наливались грустью. Он знал, что гроза пройдет, и
вместе с ней пройдет лети, и наступит осень, и закружит листва в школьном
саду, и кто-то другой вот так же будет ласкаться к Чайке и скакать на ней
по желтой осенней степи. А он... он пойдет в школу и будет вместе с
девчонками...
В горле у Женьки застревал колючий ком, он глотал его и тер кулаками
глаза. По щекам катились ручейки дождя. А может, и вовсе не ручейки, и
вовсе не дождя... Только Чайка знает, что то было. Потому что пыталась
утешить его. Но она не умела говорить и только тыкалась носом в мокрую
Женькину рубашку.
А потом... потом наступил тот день. Всю его душу изранил он. Просто
невозможно объяснить: ну зачем такие дни случаются в жизни? Кому они нужны?
Ведь в такие дни человек становится глух и слеп. Впервые в жизни начинает
ощущать, что в груди нестерпимо ноет, а в голове колет острыми гвоздиками:
завтра в школу, прощай, степь, прощай, Чайка... И какая же это жизнь, если
не видишь степи, не слышишь ее голосов, не чувствуешь стремительного бега
Чайки? Ведь все вроде бы на месте, все по-прежнему, а вот ведь... Будто
кто-то злой и подлый украл радость.
Нет, трудно жить без степи. Да так, что и слезами не поможешь. А
попробуй удержи их. Не удержишь... Как не удержишь солнца, которое