"Владислав Андреевич Титов. Ковыль - трава степная " - читать интересную книгу автора

никогда не были. Даже наоборот. И встреча неприятна с ним. Сегодня, как
нарочно, одно к другому. Пришла беда, открывай ворота!"
Кудряшову стало зябко и неуютно. Вспомнилась заросшая бурьяном поляна,
неласковая степь и вчерашний разговор с матерью. Зачем он ехал сюда? От
чего бежал? Как мальчишка, надеялся, что родные места, степь успокоят его,
спрячут от жизненных неурядиц, вернут потерянное равновесие. А оно вон как
повернулось! Он чужой здесь. Мать живет своей семьей. Она по-своему
счастлива. А может, это не так? Как ему вести себя с этим человеком? Со
своим отцом. Признать? Простить? Что от этого изменится? И в чем он виноват
перед сыном? Что ему прощать? Они, наверное, его считают виновным. Как
же... бросил жену, дочь...
Евгений швырнул сигарету на пол и повернулся на спину. Часы показывали
полдень. В голове шумело, как с похмелья. На гумне назойливо и монотонно
кудахтала курица. За окном слышался смех, басистый говор мужчин. "Сегодня
воскресенье", - вспомнил Кудряшов. Односельчане отдыхают и конечно же
придут навестить его. Начнутся расспросы... Лгать не хочется. А говорить
правду... Кому нужна его правда?
В комнату осторожно вошла мать. Поправила на спинке кровати брюки,
прислушалась и тихо спросила:
- Не спишь, сынок?
- Нет, выспался.
- Ну вот и хорошо! А то заждались мы. Вставай. Выпьете с Иваном
Ильичом за встречу. Дружки твои пришли. - Мать помолчала. - А про то,
Женюшка, не говори пока.
- Про что?
- Ну, что от жены ушел... Зачем это чужим знать? Может, все и
уладится. А то пойдут по селу разговоры, пересуды. Кому это нужно?
Как-нибудь сами разберемся. - Мать замолчала, потеребила фартук и несмело
добавила: - И... если можешь... помирись с ним... человек он хороший. Для
него это будет самый большой праздник.
- Ты ведь знаешь, я никогда не ругался с Иваном Ильичом. А отцом
назвать не могу. Не могу.
- Понимаю, - сказала мать. - Только чтоб как у добрых людей... без
зла. Сдерживай себя, сынок.
Евгений смотрел, как суетится мать, открывая окна, как то ли от
радости, то ли от волнения дрожат ее старческие руки, и ощущал, как острое
чувство стыда и виновности перед ней медленно овладевает им. Откуда и
почему появилось это чувство?
- А мы, Женюшка, почти год с Иваном Ильичом вместе живем. Собиралась
тебе прописать, да все как-то не решалась.
Кудряшов вспомнил: вчера, перед тем как заснуть, подленькая мысль
пришла ему в голову. "Как я мог подумать, что мать устроила свою жизнь и ей
теперь не до сына! - бичевал он себя сейчас. - Как мог додуматься своей
дурной башкой, что я ей теперь не нужен! Боже мой!.. И это я о своей маме
смел так думать! Ввалился, как бездомный бродяга, и их заставляю мучиться".
- Умывальник на старом месте, - будто извиняясь, сказала мать. - Иван
Ильич хотел переставить, да я не велела. Там сподручней. Помнишь, ты палец
поранил, когда его прибивал?
- Я найду... мамочка... - Евгений заставил себя улыбнуться. - Я его
там смастерил, чтобы Витька видел, как я каждый день шею мою.