"Владислав Андреевич Титов. Ковыль - трава степная " - читать интересную книгу автора - А он приезжал прошлом летом. В золотых погонах! Настоящий генерал!
Про тебя все расспрашивал. Как живешь, где работаешь... В комнату грузно, боком, будто чужой, протиснулся Иван Ильич. Снял с головы фуражку, потер о половик ногами и, смущенно кашлянув, шагнул к Евгению. - Ну, здравствуй, Евген! - Он неловко протянул руку. Евгений подал свою. Рука отца была холодной и шершавой. Оба не смотрели друг другу в глаза. - Как здоровье, Иван Ильич? - Да помаленьку, не жалуемся вроде бы. - Какое там здоровье! - вступилась мать. - И сердце прихватывает, и крестец ломит... Это он, Женюшка, перед тобой храбрится! Да еще перед девками гоголем ходит! Мать рассмеялась. Лицо Ивана Ильича растянулось в широкой доброй улыбке. - Ну уж ты, Катерина, придумаешь, понимашь... - А тут и придумывать нечего. Надысь бабка Матрена рассказывала, как ты за молодухами ухлестывал. - Будет тебе, Катя, подтрунивать над стариком. - А-ах! Старик нашелся! Первый парень на деревне, а все старичком прикидывается. Мать изо всех сил старалась сгладить сухость встречи отца и сына. Евгений видел натянутость шуток родителей, старался поддержать их, показать, что и ему смешно, но на душе было скверно. В дом один за другим сходились соседи, друзья, знакомые. Всех их был как бы кусочком его детства, составной частью его жизни, биографии, с каждым из них было что-то связано, то ли радостное, то ли печальное, сейчас он уже и не мог припомнить, да это и не имело значения, он был рад видеть их простые, открытые лица, слышать их голос? и чувствовать их тем непонятным и необъяснимым чувством, которое рождает в душе гордую радость и удовлетворение - это моя родина! Здесь я родился! Она моя, она у меня есть, она самая лучшая на свете! Вот вошел Митрич. Евгений и имени-то его настоящего не знал. Да и не он один. Просто Митрич - и псе. Но Евгении помнит, как в голодном сорок седьмом пришел он к ним опухшим от голода и все о чем-то говорил, все подбадривал и сам качался от недомогания словно пьяный, а когда ушел, мать увидела на лавке большой кусок желтого соевого жмыха. Женька не понял тогда, почему этот голодный человек, грубый и неприветливый с виду, стыдится своей доброты. Это тоже была его родина, и, может, с этого она началась для него. А вот вошел Кузьма, веселый и щедрый па подзатыльники человек. И все сразу заулыбались, потому что знали, что де Кузьма - там шутки, песни, там скучать не придется. За маленьким столом сидели тесно и шумно. Иван Ильич сосредоточенно откупоривал бутылки и деловито, по-хозяйски, распоряжался. - Ты, Митрич, уже того, понимать... Ты уже хлебнул... Тебе мы красненького нальем, - говорил он раскрасневшемуся соседу. - А ты, Евген, подвигай поближе рыбку. Карасик, да еще свежий, он, понимать, царская пища! В Торфяном ловил. Ох и клюет, окаянный, успепай таскать. В городе такого |
|
|