"Владислав Андреевич Титов. Ковыль - трава степная " - читать интересную книгу авторакровь проливали, жизнь лучшую завоевывали, а мы... мы на готовеньком жить
не умеем! - Он резко встал со стула, шагнул по комнате. - Кашу манную нам в рот пихали, а мы разжевать ее требовали! - Голос его дрогнул и повысился. - Святые на небе обитают, а вы их на земле ищете! Или сами успели крылышки отрастить? - Женюшка! - схватила его за руки мать. - Не надо, сынок! Старики - они и есть старики, как выпьют, так и хвастаться. Все у них не так да не эдак. Жизнь - она есть жизнь. - Это ты правильно заметила, Катерина: жизнь есть жизнь, - грузно склонившись к столу и ни на кого не глядя, сказал Иван Ильич. - Только не всем она одинаково дается. Одному вроде увеселительной прогулки... до поры до времени, понимать, а другому... другому что проселочная дорога в распутицу. И о вшах оконных здесь не зря упомянули. И пусть радуются и оценят те, кому не пришлось их кормить в ту грозную годину. - Оценили! - крикнул Кудряшов. - Сполна оценили! - Он высвободился из рук матери, сжал кулаки. - И жизнь после окопов оценили! - И уже тише добавил: - Или это не в счет? Вопрос был задан прямо, без обиняков. Евгений стоял сзади Ивана Ильича, с раздражением смотрел в его седой затылок и ждал. Ждал ответа. Ответа на то, как это случилось, что он, Женька Кудряшов, его сын, носит фамилию другого человека и не признает его, Ивана Ильича, за своего отца? Кто виноват в том, что рос он без отца при живом отце? И может, правы те, что ему, босоногому мальчишке, с непонятной злобой цедили сквозь зубы: "Позабавился председатель вдовушкой беззащитной". Отец молчал, не поднимая головы. встал из-за стола. - Нет бы о делах поговорить, новости городские рассказать, а они... Тьфу ты, едрена-матре-на горькая, как кадеты какие-нибудь! - Право дело! - поддержала его мать. - Песню бы спели, что ли. Запевай, Кузя, ты мастак по этой части. Всем своим существом мать старалась предотвратить неприятный разговор. - Я спрашиваю, в счет или не в счет?! - выкрикнул Кудряшов. - Или обижать вдов в окопах научился? - Женюшка, сыночек, Христом богом прошу: не надо. -Мать будто на крыльях подлетела к сыну, обняла его за плечи и заплакала. - Разным песням нас с ним время научило, Катя. - Иван Ильич грузно поднялся из-за стола, повернулся лицом к Евгению. - И припев в жизни, знать, у нас разный. Л что ж плакать? Ты не плачь, мать. Мы свое выплакали, выстрадали. Хватит. Теперь ответ надо держать. Евгений не выдержал усталого, тяжелого взгляда отца и отвернулся. Всю свою боль, всю обиду за трудное безотцовское детство он вымещал на нем. Став взрослым, не мог простить Ивану Ильчу, что тот был или недостаточно настойчив в своей любви, или, в худшем случае, этой любви недоставало. Так или иначе, а он лишен был отцовской заботы, ласки, не знал в своем воспитании крепкой мужской руки и настоящей воли. Пожалуй, это больше всего было обидно Евгению. В минуты откровения он признавался самому себе, что недостаточно силен духом, нерешителен. И вину за это возлагал на Ивана Ильича. - Он судить меня пришел, - глухо сказал отец и сел. - Вам, гости |
|
|