"Екатерина Ткачева. Я не помню (Повесть) " - читать интересную книгу автора

Ха, это да, Зина на днях завалился в комнату с белым, как мыло, куском
сыра.
- О, - только и сказал он.
Я сразу поняла, чей кусок, и злорадно засмеялась. Психика все равно
выдает мне нужную порцию веселья, в какие бы переплеты ни совала меня
судьба.
Безо всякого шантажа со стороны совести мы на троих с Живило порешили
Валькин молокопродукт. От нее не убудет. Все в коммуналке знают, что она
пятит со своего молокозавода столько "боеприпасов", сколько влезет в трусы и
лифчик. Валькина задница - молокозад. Как я сократила, а?
В ее комнате царил безжизненный порядок; в холодильнике - белое
молочное безмолвие.
В шесть утра соседушка грузила свое сонное тело в автобус, потом
вытряхивала его на заводе, тупо отстаивала смену и тряслась обратно.
И в чем тут смысл?
Остальные мои соседи почти такие же, только сильно прибитые безденежьем
да вечной проблемой поднятия на ноги детей. Смысл их жизней - мытье полов да
стирка подштанников. У Вальки жизненной молочной силы больше, но она никуда
ее не расходует, оттого и бесится.
Я ненавижу их банальные жизни. Отчетливо не - на - ви - жу. Они мечут
свои избитые, поистертые истины и думают, что так смогут попасть в чье-то
сердце. Они мечут их от собственного бессилия, от своей никчемности. Из
такой икры мальки не вылупляются. Бесплодная у них икра.
Ольга помнила, когда на нее свалилось это чертово бремя женщины.
Позднее, чем на остальных девиц, - годам к девятнадцати. Захотелось
одеваться красиво, красить ногти перламутровым лаком, подводить глаза.
Ювелирно тонкое искусство.
Дешевую косметику Олька покупала в те недолгие месяцы, пока где-то
работала. Но довольно скоро это все ей надоело, кабацкий стиль возобладал в
ней. Одевалась она в то, что находила возле квартир, - жильцы выставляли
ненужное. "Вот, туфли стоят - так, ничего себе, породистые, фигуристые".
Надевая эти вещи, Олька ощущала гнет их изношенных душ. Энергии в этих вещах
не было, она была выбрана до донышка. Жильцы облегчали свои квартиры,
сваливая это барахло к мусорным контейнерам, а Олька надевала на себя их
бремя.
В ее жизни не было волшебства, которое могут соткать своим детям
любимые родители. А одной очень трудно вытянуть себя за волосы из тины дней;
трудно воспротивиться тяге пасть вниз, в пропасть. Еще ребенок... Это
означало бы вместе ухнуть в безвестную прорубь.
Для того чтобы с тобой происходили счастливые случайности, нужно быть
открытой волшебству, жить от него за тонкой-тонкой стенкой.
Вы думаете, почему поздние и любимые дети такие везучие? Потому, что
родители ежедневно дарят им свои материальные мысли о счастье. О том, что
оно неизбежно. Им нужно просто плыть и собирать цветы удачи. Они будто
заговоренные родительской любовью. Как в намоленные места не попадают
снаряды, так и их - минует рок. Только не Ольку.
Она открыта всем гадостям. Если в детстве у ребенка оторвать кусок
счастья, возникнет пустота, которая всю жизнь будет притягивать к нему
тяготы. Проверено. Каждый живет в меру своих возможностей.
Каким тебя вбили в этот мир, таким ты и останешься.