"Дж.Р.Р.Толкиен. Дерево и лист [= Лист работы Мелкина]. Пер. - Е.Гиппиус." - читать интересную книгу автора

она была отнюдь не мастерски написана, хотя удачные места там попадались.
Особенно дерево: оно выглядело очень необычно, совсем ни на что не похоже.
Это было единственное в своем роде дерево, так же, впрочем, как и его
создатель, будь он хоть сто раз самым заурядным и даже довольно глупым
человеком.
Прошло еще немного времени, и вот уже каждая минута стала для Ниггла
бесценной. В городе начали потихоньку вспоминать, что за путешествие ему
предстоит. Кое-кто уже прикидывал, кому достанется дом, приведут ли,
наконец, в порядок сад, и сколько же, в конце концов, старина Ниггл будет
тянуть с этим делом.
Наступила осень. Было сыро непрерывно дул ветер. Ниггл почти не
выходил из своего сарая, все время проводя с картиной. Как-то раз он стоял
на самом верху лестницы, пытаясь поймать отблеск заходящего солнца на
одном из снежных пиков. Гора эта появилась совсем недавно, неожиданно
выглянув из-за зеленой ветки дерева. Ниггл чувствовал, неотвратимо
приближается час ухода (вот встречу новый год, а там...). Ему едва
оставалось время закончить картину, да и то не целиком некоторые части
придется только наметить.
Тут, конечно, раздался стук в дверь. "Войдите", - крикнул Ниггл в
отчаянии, и полез вниз. Он стоял на полу, теребя в руках кисть, когда
вошел Пэриш. Пэриш был единственный сосед Ниггла (все остальные жили
далеко в городе), и все же порой Нигглу казалось, что и одного соседа
больше, чем достаточно.
У Пэриша постоянно что-нибудь случалось, и он, конечно, нуждался в
помощи. К тому же, он совсем не интересовался живописью, зато очень
ревностно относился к садоводству. Когда Пэриш разглядывал сад Ниггла (а
это случалось довольно часто), то он видел одни лишь сорняки, зато когда
он смотрел на его картины (что бывало еще реже), то он ничего не видел,
кроме каких-то бессмысленных черных полосок и серо-зеленых клякс. Пэриш
никогда не упускал случая напомнить соседу о сорняках, считая это своим
долгом, а вот от разговора о картинах всегда уклонялся, и был при этом
полностью уверен, что проявляет таким образом свое доброе отношение.
Ему и в голову не приходило, что подобное отношение все же не совсем
доброе, а, может быть, и совсем не доброе, и что было бы куда лучше помочь
Нигглу прополоть сорняки и попытаться хотя бы чуть-чуть похвалить картины.
- Ну, что там у тебя еще стряслось, Пэриш?
- Не хотел тебе мешать, извини, - начал Пэриш, даже не подняв глаз на
картину. - Ты, конечно, сейчас занят...
Что-то в этом роде Ниггл и сам собирался сказать, но он упустил
момент. Теперь ему оставалось лишь утвердительно кивнуть.
- Но ты же знаешь, мне больше не к кому пойти.
- Да-да, конечно, - сказал Ниггл со вздохом, с одним из тех вздохов,
которые хоть и не предназначаются для посторонних ушей, но произносятся
почему-то всегда совершенно отчетливо. - Чем я могу тебе помочь?
- Да жена моя больна, вот уже несколько дней, и я что-то начинаю
беспокоиться. Ветер сдул добрую половину черепицы с крыши, и вода так и
хлещет в спальню. Надо бы позвать доктора. Да и мастеров уж заодно, хотя
их пожалуй дождешься... Вот я и подумал, нет ли у тебя каких-нибудь досок
и холста, чтобы забить дыру на крыше, может хоть денька два продержится. -
И вот тут он, наконец, взглянул на картину.